Мир японской анимации. Аниме и манга в Украине. Сообщество форумов  

Вернуться   Мир японской анимации. Аниме и манга в Украине. Сообщество форумов > Литературный форум > Творчество. Проза
Регистрация Справка Пользователи Календарь Все разделы прочитаны

Ответ
 
Опции темы
Старый 22.04.2005, 21:13   #1
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию TRIGUN: Крылья для Ангела Смерти

Недавно ко мне пришла муза. Поглядела на меня своими золотыми глазами, и они приказали мне: СЯДЬ ЗА КОМПЬЮТЕР. СЯДЬ И ПИШИ. Я не смогла ослушаться...
НАЗВАНИЕ: Крылья для Ангела Смерти

АВТОР: Shady Dark Star

E-MAIL: DarkStar@nightmail.ru

ЖАНР И КАТЕГОРИИ: *честными глазами глядя на читателей* Не знаю. Что я могу сказать точно – romance. Хотелось бы написать, что angst, но я боюсь, что перегну палку.

ПАРЫ: Легато/моя героиня, упоминаются Ваш/Мерил, Николас/Милли.

РЕЙТИНГ: Я долго сомневалась, что поставить, в результате остановилась на R. Почему – читайте ниже в предупреждениях.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Во-первых, смерть одного из персонажей (второстепенного в моем фике, но все же). Во-вторых, пессимистичные размышления о жизни с точки зрения Легато. В-третьих, немного различных жестокостей (ну что Вы хотели, я же про Легато написала). В-четвертых, мало ли какие мерзости и непристойности Вы у меня найдете, кто Вас, читателей, знает…

СОДЕРЖАНИЕ: Она больше двух лет охотилась за Паникером. А нашла мужчину с волосами синими, как летнее небо, и глазами золотыми, как солнца на этом чистом небе…

СТАТУС: Закончено.

ДИСКЛЕЙМЕР: Все принадлежит создателям манги и аниме. А мне – только удовольствие от просмотра и написания фика…

ОТ АВТОРА

Я считаю себя обязанной предупредить всех читателей, что писала я в первую очередь про Легато и мою героиню, а значит, все остальные герои играют достаточно второстепенные роли. Писать было сложно, хотя и интересно. Сложно, потому что создатели манги и аниме не предусмотрели для него возможности влюбиться, вот и пришлось выкручиваться так, чтобы, с одной стороны, он все-таки влюбился, а с другой – был как можно более похож на самого себя. Я надеюсь, что мне более-менее удалось выдержать характер. Только следует отметить, что я ориентировалась не на образ, созданный в манге, а на тот, что в аниме. Потому что в манге Легато психически больной, а в аниме – пофигист, нигилист и фаталист в одном. Еще я попыталась объяснить, как он пришел к подобному мировоззрению, но получилось это у меня или нет – судить не мне.

Заодно я хотела разгрести те дебри про Растения, Ваша и Найвза, что развели создатели, то есть пояснить, кто они такие, что они могут и откуда взялись. Надеюсь, я не наломала при этом еще больше дров, чем уже есть.

Мысли персонажей приводятся *вот в таких звездочках*, кроме тех случаев, когда повествование ведется непосредственно от первого лица.

Извините, если предисловие написано несколько сухо и безыскусно, но я только что закончила писать сам фик, и все силы ушли на него. Кто хочет – напишите ревьюшку и похвалите (только искренне), кто хочет – напишите ревьюшку и поругайте (только обоснованно и за дело).

Ах, да. Когда я пишу про энергию, не надо сразу вспоминать про электричество…

15.04.2005
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Реклама на форуме
Старый 22.04.2005, 21:14   #2
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ПРОЛОГ
Человеку очень нужны были новые источники энергии для того, чтобы выжить. Ветряки и солнечные электростанции давали слишком мало энергии. Атомные были слишком опасны. Необходимо было что-то, дающее много энергии, но не наносящее при этом никакого вреда.
И ответ был найден.
Энергию может давать сам человек.
И тогда стали проводить эксперименты, и выяснилось, что человеческое тело способно производить энергию в больших количествах – и ее можно переводить в электроэнергию. Но для начала необходимо было освободить этот потенциал в человеке, реализовать его.
И появились первые искусственно созданные люди, или человекообразные Растения, способные вырабатывать энергию в небольших размерах и управлять ею. Но они еще очень мало умели и мало знали, и им было недоступно управление энергией в полном объеме.
И после долгих серий экспериментов была выведена новая раса Растений – существ-генераторов энергии для страждущего человечества. Существ – потому что их отказались считать людьми. Они были организмами другого порядка, нежели люди. Они были нужны, но их боялись. Их посадили в реакторы. Их заставили работать на человеческую расу.
Существует материальная энергия. Обладающий ей преобразовывает материальные объекты в иные согласно своей воле и своему желанию.
Существует энергия воздействия. Она позволяет воздействовать на мозг живых существ, передавать им какие-либо мысли или эмоции, а двум растениям эта энергия позволяет общаться между собой без слов, телепатически.
Существует энергия знания. Она заключается в способности ощущать энергию живой и неживой материи и различать ее. Понимать, что или кто ее излучает. По ней можно понять, какие чувства испытывает человек, говорит он правду или лжет, спит или без сознания. Можно найти его энергетические следы, оставленные им в энергетическом поле, и по ним найти самого человека, как ищейка находит его по запаху, оставшемуся на земле.
Существует энергия перемещений. Обладая ей, можно переместить свое сознание куда угодно, в любое место – или в другой мир, не умирая и беспрепятственно минуя Четвертый и Пятый Барьеры, и все это одним мысленным усилием. Можно даже переместить туда вслед за сознанием свое тело, если очень этого желаешь. Энергии перемещений близка энергия мысли: тот, кто обладает ей, способен превращать свою мысль в реальность, фантазию – в действительность. Нематериальный плод воображения превращается в материальное и продолжает существовать даже после того, как создавший его погибает. Управлять такой энергией сложнее всего, так как для этого необходимо уметь мечтать.
А еще существует энергия разрушения. Она позволяет уничтожить все материальное, расщепить его на молекулы и атомы.
Растения обладают ими, это для них естественно, но, заключенные в реакторе, они не могут проявить их в полной мере, пользуясь малой толикой своих истинных возможностей, а за пределы реактора их не пускают. Они являются лишь придатками машин, вынужденные всю жизнь сидеть за толстыми стеклами. Разумны они или нет, неизвестно. Что они чувствуют? Что они думают? Как они живут?
Этого человечеству неизвестно, да и стоит ли ему об этом знать…
Человекообразные Растения – существа с частично реализованным потенциалом выработки и управления энергией. Они стоят посредине между людьми и Растениями, и их не считают за своих ни одни, ни другие, как это обычно и происходит с полукровками. Они владеют разной энергией понемножку, как правило, плохо осознавая свои реальные возможности. К добру это или к худу, зависит от обстоятельств… Человекообразные Растения могли быть созданы не только искусственно. В отличие от Растений, они могли размножаться, как и люди, и передавать своим детям свои способности к управлению энергией. Но первые из них, родившиеся в результате экспериментов, уже давно погибли, не оставив потомства – их безжалостно уничтожили. Потому, что человекообразные Растения обладали нечеловеческой силой и возможностями, но использовали их для достижения человеческих целей – власти и денег, являясь людьми по своей сути. По своему образу мышления. По своему мировоззрению и системе жизненных ценностей.
А новые могли родиться лишь в том случае, если были бы повторены условия эксперимента, то есть если бы еще формирующийся плод или младенца сильно облучили энергией.
И поэтому про человекообразные Растения все забыли на долгое время, они не были нужны – до тех пор, пока не появился проект “Семена” спустя много, много лет… И пришлось пойти на риск…

Выброс энергии был ничтожным по сравнению с образованием сверхновых или столкновением комет в бесконечном пространстве космоса. Он не мог серьезно повлиять на энергетическое равновесие планеты, а уж тем более – Вселенной. И все же было что-то особенное в этой энергии, в самой ее природе. Она не являлась созидательной, но и разрушительной ее тоже нельзя назвать…
Оконные стекла покрывались трещинами и лопались, осыпаясь дождем осколков на подоконники, под воздействием энергетической волны. Крыши срывало со стен, а сами стены, построенные из камня и казавшиеся такими прочными, крошились и осыпались, будто были сложены из хрупкого песчаника.
Люди в панике бежали по улицам прочь из агонизирующего города, покидая свои дома, от которых скоро останутся только жалкие руины. Некоторые даже успели наспех собрать вещи или хотя бы схватить самое необходимое, но большинство оставляло за спиной не только дом. Но и все свое имущество. Люди бежали, тащили детей за руки, спотыкались, падали и поднимались, чтобы бежать дальше, натыкались друг на друга, пытались найти в человеческом месиве знакомое лицо.
Через полчаса на месте города Джули, еще совсем недавно полного жизни и процветавшего, можно было найти лишь одни жалкие останки бывших зданий.

Спустя три часа
Киша потерянно бродила по улицам своего города… своего бывшего города… пинала камни, попадавшиеся ей на пути, и не могла поверить своим глазам. Стены зданий, чудом уцелевшие, пялились на нее голодными глазницами оконных проемов. Люди рылись в обломках, пытаясь найти то место, где когда-то стояли их дома, и вытащить из-под руин свои вещи – и прихватить чужие, если наглости хватит, удобный случай подвернется и если их уже не стащил кто-то другой.
Пока что еще не все понимали серьезность ситуации: в одну ночь люди лишились не только крыш над головами и работы, но пищи и воды, а до ближайшего города было слишком далеко, чтобы надеяться дойти до него пешком. Скоро будут драки и убийства за кусок хлеба или глоток воды.
Краем глаза Киша уловила какое-то движение и обернулась. Она была близорука и поэтому не сразу поняла, что маленький шевелящийся комочек у полуразрушенной стены – ребенок. Младенец, даже не завернутый в пеленки.
В первый момент ее с головой захлестнуло возмущение. Это какими же сволочами должны быть родители, чтобы оставить сына в рушащемся городе, а самим бежать прочь! Я бы таких родителей за решетку сажала, зажмурившись, со злостью подумала Киша. Разве своя собственная жизнь может быть важнее, чем жизнь ребенка?!..
Киша подошла к младенцу и взяла его на руки, со стыдом поняв, что не имеет понятия, как надо его правильно держать (несмотря на то, что ей было уже тридцать пять лет, у нее не было детей). Наверное, головка девочки – а это оказалась девочка, а не мальчик, как Кише поначалу показалось, – должна лежать на левой груди, тогда ребенок будет слышать стук сердца. Киша где-то читала, будто это успокаивает младенца.
Впрочем, младенец и так был удивительно спокоен. Он не плакал, не кричал, а просто жмурился и слегка улыбался. Киша глядела на него, чуть не прослезившись от умиления, а в глубине ее души пробуждались материнские чувства, давно погребенные за ненадобностью.
А почему бы не удочерить ее? Родители ребенка бросили, он, видимо, никому не нужен, а у Киши нет и уже не будет своих детей.
*Несколько дней мы еще проживем, а затем обязательно должны прийти машины из других городов. Наверняка это голубое сияние было видно за добрую сотню миль. Люди не могут не беспокоиться, что же случилось в Джули.*
*И я – я буду ей хорошей матерью,* думала Киша. *Я буду отдавать ей все самое лучшее, что у меня есть, буду любить ее, заботиться о ней.* Киша стояла посреди разрушенной улицы, прижимая девочку к груди, улыбаясь и отдавая себе в этом отчета, а в ее воображении девочка уже училась произносить первые слова, делала первые шаги, в первый раз шла в школу…
*И никто не посмеет сказать, что я ей не настоящая мать. Интересно, какого цвета у нее глаза? Вот было бы здорово, если такого же, что и у меня. А назову я ее…*
И тут девочка наконец-то открыла глаза.
Киша замерла, чувствуя, как по телу побежал озноб. Сразу стало противно, холодно, мокро и липко, рубашка пристала к спине. Потому что глаза девочки – чистые, светло-зеленые, с золотыми искорками – не принадлежали этому миру. У Киши появилось отвратительное ощущение, будто ребенок видит ее насквозь. Видит, как сокращается сердечная мышца, посылая очередную порцию крови по венам, как расширяются и выпускают воздух легкие. Видит, какие мысли, чувства и образы проносятся у нее в мозгу… и относится к этому с холодным любопытством исследователя, приступающего к многообещающим экспериментам над лабораторной мышью.
Воровато оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что никто не обращает на нее внимания, Киша присела и буквально бросила ребенка обратно на пыльную землю, а потом встала и, вытерев руки о штаны, неестественно широкими шагами пошла прочь, сжав зубы и стараясь не сорваться на бег. Девочка уже осталась далеко позади, но Кишу все не отпускало мерзкое чувство.
И даже много лет спустя в снах – нет, не в кошмарах, а просто в очень странных снах – она видела эти зеленые глаза с золотыми искорками. Тогда она просыпалась, сидела до утра на кухне, не в силах уснуть заново, пила кофе, курила, пялилась во тьму за окном и уверяла себя, что все это чушь.

Спустя шесть лет
- Ну чем, чем вам не понравилась Энни?! – директор детского дома чуть не плакал. – Умная, талантливая, хорошенькая девочка! Ну, конечно, капризная и непослушная немного, но где вы видели идеального ребенка? Если ребенок делает все, что ему велят, с ним что-то не в порядке, уверяю вас!
- Да не в этом дело, - вздохнула женщина. – Она какая-то… странная, понимаете?
- Это вы о том, что она молчалива и замкнута в себе? Ничего страшного, говорю вам как психолог, много лет работающий с детьми. Это у нее от недостатка любви и внимания. Окружите ее заботой, всячески показывайте ей, как она вам нужна, она и оттает. Многие сироты так себя поначалу ведут, а потом глядишь, – уже называют своих приемных родителей мамой и папой…
- Нет же, нет! – женщина опустила голову, комкая в руке носовой платок. – Не в этом дело. Просто иногда она смотрит на меня… и мне кажется, что она все обо мне знает. Что я чувствую, о чем я думаю, в каком я настроении… Это так мерзко…
Тут директор сразу же бросил все увертки, сюсюканья и уговоры, потому что по своему собственному опыту знал, каково это – когда Энни смотрит на тебя своими глазищами, а тебе кажется, что ты стоишь совершенно голый перед этой пигалицей… черт, в такие моменты ее даже пигалицей-то язык не поворачивается назвать.
- Да, я вас понимаю… Жаль. Родители погибли шесть лет назад в Джули…
- …да, вы нам уже рассказывали…
- Мы даже не знаем, дали ли они ей какое-нибудь имя и какая у нее настоящая фамилия. Ее уже раз пять-шесть пытались удочерить, и ни в одной из семей она больше месяца не прожила. Возвращают, говорят – не можем. Жаль девочку, конечно, очень жаль, но я вас понимаю.
- Жалко, - покорно повторила женщина. – Но нет, - она виновато покачала головой, а муж приобнял ее за плечи, выражая свое молчаливое согласие.
*Ну да,* нехорошо прищурившись, подумал директор. *Жалко – издалека. Когда мы сами дома, а Энни – в приюте, отчего же не пожалеть! А на деле-то оказывается, что самих себя жальче…*
*Но-но, раскритиковался тут*, одернул он себя. *Сам-то небось ничуть не лучше, одна мысль в голове – как бы эту Энни сплавить в какую-нибудь семью подальше, чтобы в жизни ее больше не видеть…*

Спустя шестнадцать лет (1)
Она внезапно очнулась от дремоты вечером оттого, что все ее тело пронизала волна чрезвычайно интенсивной энергии. (2)
Она с детства чувствовала, что все в мире обладает своей энергией. Предметы и вещества – энергией материальной. Большинство растений излучали тонкую, красивую энергию, благотворно влиявшую на окружающее энергетическое поле. От животных исходила специфическая, чуть-чуть хаотичная энергия мысли, и чем умнее было животное, тем сильнее энергия. Интереснее всего было изучать энергию, которой обладали люди, потому что она отличалась редкостным разнообразием. От некоторых она расходилась волнами, от некоторых – острыми лучами. Иногда она лилась, как песня, плавно и ласково, а иногда выплескивалась рваными клочками. По этой энергии она могла понять, что человек чувствует, говорит ли он правду или ложь, спит ли он, бодрствует или находится без сознания, мечтает или напряженно размышляет о чем-то, пытаясь принять важное решение.
Но эта энергия не была похожа ни на что из того, что она чувствовала ранее.
Она откинула в сторону одеяло, встала и, мягко ступая босыми ступнями по прохладному полу, подошла к окну и распахнула его настежь. Где-то далеко на горизонте по небу гуляли пронзительные ярко-голубые сполохи.
Откуда-то мне это знакомо, подумала она. И голубое свечение, и сильный поток энергии…
Джули, вспомнила она. Я родилась тогда, я была совсем-совсем маленькой, но эту энергию я помню. А еще рассказывали, что в ту ночь, когда был разрушен Джули, его поглотило голубое сияние…
А еще говорили, что во всем этом виноват Человек-Тайфун, Ваш Паникер. Лично она полагала, что никакого Паникера нет – просто надо было как-то объяснить разрушения, вот и придумали виновника. Ее теорию подтверждало и то, что Ваша так до сих пор и не смогли поймать. А может, вину свалили на ни в чем неповинного человека, а он давно уже умер – ведь целых двадцать лет прошло, шутка ли! – и власти до сих пор гоняются за призраком.
Энергия притягивала ее к себе, как романтика тянет к балкону его возлюбленной лунной ночью, как бабочку ночью тянет к открытому огню. Ей хотелось приблизиться к источнику энергии, прикоснуться к нему, искупаться в нем…
Паникер это сделал или нет, но стоило выяснить, что же произошло там на самом деле.
…А утром только глухой не слышал о том, что Ваш Паникер стер с лица планеты еще один город и проделал дырку в одной из лун. (3)
Так она нашла Ваша Паникера, чтобы потерять его еще на два года.(4)

Примечания:
1. Согласно аниме, от разрушения Джули до разрушения Августы прошло двадцать три года. Шесть + шестнадцать = двадцать три.
2. Откровенно говоря, я не уверена, в какое время суток был уничтожен город Августа, но пусть это было вечером.
3. Существуют разные переводы, но в том, который смотрела я, его имя перевели как “Ваш”, так что мне оно привычнее. Если Вы привыкли к другому варианту, просто забросьте текст себе в Ворд и замените имена, используя Правка → Заменить.
4. Согласно манге, Паникер скрывался под именем Эрикса два года. Если я не ошибаюсь, в аниме этот вопрос обошли стороной.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:15   #3
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВОСКРЕШЕНИЕ.
Она сидела в очередной дешевой забегаловке за пластиковым столиком и вяло тыкала вилкой в холодные макароны, больше похожие на клубок длинных белых червяков. Да, пожалуй, стоит наконец-то научиться готовить самой. Но для того, чтобы самой готовить, нужна своя кухня, а своя кухня бывает только в своем доме, а свой дом ей с ее-то образом жизни был совершенно ни к чему.
Сколько сейчас времени? Уже ближе к вечеру, наверное. В баре часов не было, а ее собственные часы неделю назад взбесились и отказались показывать адекватное время суток, а отдать их в починку или купить себе новые ей было лень. Странно, но такая участь рано или поздно постигала любые часы, которые она носила. Рано – недели через две после покупки или починки. Поздно – месяцев через шесть. Все часы укладывались в эти сроки.
Жарко, даже мухи жужжат лениво… и одна из них, между прочим, попала ей прямо в стакан и теперь отчаянно сучила лапками в тщетной надежде выбраться. *Вот такова человеческая природа,* мрачно подумала она, глядя на муху. *Сначала по собственной глупости вляпаться, а потом суетиться и звать на помощь, удивляясь: а как это так вышло?!..*
На самом деле она от рождения была оптимисткой, и такие мрачные мысли были ей не свойственны. Но в тот день ей с самого утра ничего не нравилось: ни погода, ни окружавшие ее люди…
На улице в отдалении послышались неразборчивые панические крики. Бармен, до этого с понурой физиономией протиравший стаканы мутного стекла грязной тряпочкой, оживился и пошел проверить, в чем дело. Крики приближались, и уже можно было расслышать, как кто-то отчаянно вопит: “Панике-е-ер! В городе Ваш Панике-ер!!!”
Посетители забегаловки тут же переполошились, вскочили из-за своих мест, в спешке роняя стулья, оставляя вещи, и ломанулись наружу, сметя бармена, застывшего в дверях.
Спрятав усмешку, она неторопливо поднялась, оставила на пустой стойке деньги, чтобы бармен взял их, когда вернется (если будет куда возвращаться через полчаса, промелькнула мысль на краю ее сознания) – она не похожа на тех нечистых на руку жадных людей, которые при любом случае тащат в свой карман все, что плохо лежит, и постоянно пытаются получить что-нибудь на халяву. А она всегда играла честно… хотя иногда ее понятия о чести и честности иногда сильно отличались от представлений всего остального человечества. Что правда, то правда.
Она вышла из кафе и быстрыми целеустремленными легкими шагами пошла в центр города – туда, откуда в панике бежали люди. Она только надеялась на то, что успеет дойти вовремя, потому что забегаловка находилась на окраине, и на то, что это окажется настоящий Ваш Паникер.

Когда она наконец пришла в центр, то увидела там только несколько разрушенных домов – странно, ведь всплеска энергии она не ощутила – и труп человека, который показался ей смутно знакомым и которого она после недолгого копания в памяти вспомнила. Это оказался музыкант, игравший в кафе и ресторанах, при этом он кочевал по разным городам точно так же, как и она. Красиво играл, между прочим. Талантливо. Ей нравилось. Она присела, чтобы понять, отчего он умер.
В трупе было что-то странное, но она не успела рассмотреть его как следует, потому что по позвоночнику прокатилась волна знакомой энергии, и она выпрямилась и стала оглядываться по сторонам, пытаясь найти ее источник.
Скала за городом. Там.
Она развернулась и, игнорируя жалобные стоны нескольких горожан, валявшихся на площади, направилась к скале.
Только бы не опоздать.
Энергия раскатилась от скалы еще одной волной, более сильной, чем первая, и стала затухать.
Она нахмурилась и перешла на бег, чего не делала уже несколько лет.

…Его сознание преодолело три Барьера почти мгновенно. Только на какую-то долю секунды он будто бы увидел самого себя сверху: белый плащ, распластавшийся по грязной пыльной земле, неловкая поза (*да ладно… теперь уже не важно. Я убит, а это главное*), растрепавшиеся синие волосы, уже начавшие пропитываться кровью… Кровь расползалась по песку, будто пускала в стороны жадные щупальца, но не впитывалась, а собиралась в тугие шарики и блестела в лучах заходившего солнца, как ртуть. И умиротворенная улыбка на спокойном мертвом лице… А потом эта картина исчезла и его сознание выбросило за Четвертый Барьер.
Странно. Он думал, что после смерти ничего нет. Только забвение – полный, окончательный мертвый покой. Он не верил ни в ад, ни в рай, ни в чистилище. Он вообще не верил в жизнь после смерти. Но он умер, а его сознание до сих пор существует.
*…Почему? Что я теперь? Где я? Что теперь со мной будет? Или я – это уже не я, а что-то другое? А тогда что такое “я”?..*

И все-таки она опоздала.
Она стояла и мрачно смотрела на труп мужчины у своих ног.
Надо отметить, что при жизни он был как раз таким, какой мог бы ей понравиться: высокий, красивый, но не смазливый и не женоподобный, с немного резкими чертами лица. Волосы очень красивого оттенка – еще светлее, и были бы пошловато-голубыми, немного темнее – и были бы неестественно синими. Крашеный? Людей с волосами такого цвета она ни разу еще не встречала. Мутация? Одет бесполезно , но стильно – чего стоит хотя бы вся эта навороченная фурнитура на плаще… А за самим белым плащом надо регулярно ухаживать, к нему же пыль пристает…
Кем был этот мужчина, она, видимо, уже так и не узнает, как не узнает и о том, что здесь произошло.
В пыли было много свежих следов, валялись гильзы, втоптанные чьими-то уверенными ботинками в песок. Может, этот мужчина и есть Ваш? Он вызвал всплеск энергии, а люди стали в него стрелять и убили. Это объясняет то, что энергия поначалу начала нарастать, а потом пошла на убыль и пропала. Но тогда почему его тело оставили здесь, ведь за него власти готовы отдать шестьдесят миллиардов? Да и, кроме того, он не подходит под описание. А если он не Паникер, то кто он и что тут делает? Где настоящий Ваш и был ли он вообще? Кто вызвал всплеск энергии? Вопросы, вопросы…
А единственный, кто сейчас мог бы ответить на них, лежал у ее ног – мертвый. И, что раздражало ее больше всего, он улыбался. Обычным людям полагается пугаться, когда их убивают. А он улыбался, и в его улыбке ей чудилась насмешка: мол, я теперь мертв и доволен этим, а ты ничего уже не узнаешь…
Воскресить бы тебя, мрачно подумала она.
А почему бы и не попробовать?
Две недели назад ей даже удалось воскресить собаку – самую обычную беспородную дворнягу беззаботного и добродушного нрава, расстрелянную ради забавы кем-то из подонков, воображавших, будто им все позволено. Воскрешение потребовало значительных усилий с ее стороны, потому что невозможно было просто вернуть сознание в старое тело, слишком поврежденное и не способное удержать в себе жизнь. Пришлось по молекулам собирать новое, идентичное предыдущему, и переселять сознание уже в него. Собака очнулась, виляла хвостом, бегала за брошенной палкой, – в общем, судя по всему, чувствовала себя великолепно и даже пыталась навязаться своей спасительнице в спутницы. Спасительница отказалась от сопровождения.
Конечно, человек – это не собака. У него и тело гораздо больше, – а значит, потребуется гораздо больше энергии для его восстановления – и сознание сложней и строптивей.
И все-таки…
Она села на землю рядом с трупом, взяла его холодные руки в свои, внимательно поглядела еще раз на его лицо, сконцентрировалась, закрыла глаза и усилием воли отправила свое сознание за Первый Барьер.
Область снов. Вокруг мелькали рваные обрывки каких-то картин, чьих-то чужих сновидений, одновременно говорили тысячи тысяч голосов на различных языках. Без особого труда пройдя сквозь это разноцветное месиво, ее сознание приблизилось ко Второму Барьеру и миновало его.
Область Бессознательного. Скрытые, неосознаваемые мысли и желания людей тянули к ее сознанию свои жадные щупальца, но она миновала их и преодолела Третий Барьер.
Область Временной Смерти.
Выйдя на этот уровень, она увидела свое тело сверху – скорченное на остывающем песке в позе эмбриона, плохо различимое в наступившей темноте – но не стала задерживаться и приблизилась к Четвертому Барьеру, за который ей нельзя было заходить. За ним начиналась Область Истинной Смерти, куда попадали только те, чьи клетки мозга уже разрушены. Она остановилась и стала искать за Четвертым Барьером сознание мужчины, надеясь, что оно еще не миновало Пятый Барьер, за которым начинается новая жизнь и откуда возврата уже нет.
Да, оно все еще было там.
Она напряглась, захватила сознание мужчины и стала тянуть его к себе. Барьер не поддавался, потому что не любил кого-то отпускать, да и мужчина почему-то не очень хотел возвращаться и сопротивлялся, правда, не очень активно и упорно. Да, воскрешать собаку было куда проще!
Отдай мне его, без слов просила она, даже не зная, к кому конкретно обращается. Отдай мне его, ему еще рано умирать. Зачем он тебе? Я прошу тебя: отдай… Я очень редко кого-то прошу.
По Барьеру прокатилась мягкая волна энергии, и ей показалось, что она слышит смех.
…Что же, забирай. Ты не пожалеешь об этом… сестра.
У нее не было времени удивляться слову “сестра”, потому что Барьер наконец расступился, пропуская сознание мужчины.
Тогда она приступила к обновлению его тела. Многие клетки уже успели отмереть или были более нежизнеспособны – их следовало заменить новыми. Особое внимание следовало уделить клеткам мозга. Это, в общем-то, легкая работа, но она требует больших затрат энергии и ее необходимо закончить как можно быстрее. Когда все было готово, она с непривычки чувствовала себя вымотанной и усталой.
Теперь оставались сущие пустяки: поместить сознание мужчины обратно в его тело, что она и сделала, напоследок послав в сердечную мышцу импульс энергии. Сердце неуверенно сжалось, послав по венам первую порцию очищенной крови, а потом еще раз… и еще.
Ее сознание быстро миновало все три Барьера на пути назад и возвратилось в тело. Она резко вздохнула и открыла глаза.
Первым делом она проверила, действительно ли жив мужчина. За то время, что она провела “вне себя”, совсем стемнело; две луны давали слишком мало света, чтобы можно было рассмотреть, дышит он или нет, но по энергии, исходившей от него, она поняла: жив, просто находится в Области Бессознательного.
Она попыталась встать, но ноги предательски дрожали, поэтому она так и осталась сидеть на холодной земле. Из пустыни подул нехороший зябкий ветерок, от которого скала спасала лишь частично, а у нее не было сил даже на то, чтобы гордиться собой (воскресить человека, когда он уже полчаса мертв – это не шутки!), не говоря уж о том, чтобы переместиться туда, где поменьше дует.
Она. Только что. Воскресила. Человека.
Человека?
Внимательно причувствовавшись к его энергии, она уловила слабый отзвук той самой, за которой она гонялась уже два года и пока что без особого успеха. И, что самое интересное, излучала ее все его тело, особенно его левая рука – от локтя и до кончиков пальцев. Такое впечатление, будто эта рука вообще не принадлежит ему. Она была другой.
*Кто он, черт возьми?* Кто он, что хотел умереть и улыбался, когда на него направили дула ружей, и почему его сознание сопротивлялось, не желая быть возвращенным в этот материальный мир, когда она тащила его через Четвертый Барьер? Почему его волосы – густые и мягкие, между прочим – синие? Нет, они, пожалуй, все-таки не крашеные, это их натуральный цвет… Почему у него такая странная нечеловеческая энергия?
И тут он очнулся.
Тупая, злобная боль пульсировала, как будто в голове поселилось живое существо и тяжело ворочалось там. Тело онемело и отказывалось слушаться, горло пересохло. Он открыл глаза, но перед ним была только прожорливая тьма, в которой плясали разноцветные огоньки. Когда огоньки успокоились и исчезли, он понял, что смотрит в ночное беззвездное небо. А еще он понял, что кто-то осторожно держит его за плечи и приподнимает его голову, но кто – он не видел.
Он был жив.
А ведь он был уверен, что умер. Он помнил и выстрел, и перепуганное лицо Ваша Паникера, и самого себя, лежащего мертвым на мертвой земле. Он не знал, что произошло и каким образом его удалось вернуть обратно к жизни… к этой жалкой, пустой, человеческой жизни, и больше всего ему сейчас хотелось отомстить тому, кто насильно вырвал его из душащих объятий смерти.
*Кто это сделал?*
И перед ним появилось чье-то лицо, но было слишком темно, чтобы он мог рассмотреть его как следует – он ясно видел только темные длинные волосы. В свою очередь, девушка наклонилась над ним и жадно глядела на него. Все, связанное с ним, было настолько необычно, что ее совершенно не удивляло то, что у него оказались красивые золотые глаза, светящиеся в темноте.
Все вопросы, вертевшиеся на языке, сразу же куда-то улетучились, да и не будешь же задавать их человеку, только что восставшему из мертвых. Вот и получилось, что сказать совершенно нечего. Ну не спрашивать же “с тобой все в порядке?”, когда и так ясно, что все просто отвратительно! Большей глупости и придумать нельзя.
Так она и молчала, глядя на него и не зная, что делать дальше, но тут он попытался сказать что-то сам. Слова не желали произноситься, горло болело, но она все-таки хорошо расслышала одно-единственное слово:
- Почему?..
После этого золотые глаза закрылись и их обладатель снова потерял сознание, что неудивительно. Быть убитым, а затем воскрешенным в один день – слишком много для человеческой психики.
Она вздохнула, отползла к скале, закуталась в плащ в слабой надежде хоть немного согреться, прислонилась к недружелюбному жесткому камню и стала смотреть на луны, а вскоре и заснула в неудобной позе, прижав колени к груди.

Он проснулся, когда солнца уже стояли высоко над горизонтом, а колючий ночной ветерок стал теплым и даже ласковым. Он проснулся и некоторое время не мог вспомнить, где он находится и почему. Солнца слепили глаза, небо без единого облачка казалось неестественно чистым.
Ах да, он был мертв, потому что его убил Ваш Паникер… Вспомнив об этом, он слабо улыбнулся. Ваш был так забавен с его наивным желанием не убивать! А какое у Паникера было лицо, когда он наконец-то решился спустить курок! Подумав об этом, он улыбнулся еще шире. Пожелание его Хозяина было выполнено. Ваш Паникер все-таки спустил курок и убил его.
Но, тем не менее, он жив.
Он пошевелился, с трудом сел, потому что затекшее тело протестовало, и оглянулся по сторонам.
Первое, что бросилось ему в глаза - большое бурое пятно на песке. Кровь – его собственная кровь, должно быть. Еще плохо веря в происходящее, он поднял руку и пощупал лоб. Он и сам, пожалуй, не знал, зачем – пулевое отверстие хотел обнаружить, что ли? – но голова была цела, хотя и болела нещадно. Волосы, пропитавшиеся кровью, превратились в сосульки.
А потом он увидел девушку, которая спала, прислонившись к скале. Она уткнулась лицом в колени, поэтому он так и не мог ее как следует рассмотреть – только длинные и растрепавшиеся темные волосы.
Как и ночью, ему захотелось ее убить. Нет – причинить ей боль. Такую боль, чтобы она не смогла даже кричать, даже попросить сжалиться, даже вздохнуть. Только чтобы она не потеряла сознание, а то будет неинтересно. Да, ему хотелось долго пытать ее, а потом можно будет и позволить ей умереть, когда ему надоест.
Мешало ему то, что она спала.
А он считал себя выше того, чтобы убивать спящих... убивать тайком, убивать в спину. Он несет смерть, он приходит и уходит, он убивает, если захочет, ни от кого не скрываясь, потому что ему нечего и некого опасаться и бояться.
Будить ее? Глупо. Ждать, пока она проснется? Еще глупее. Палач не должен ждать осужденного.
Кроме того, чтобы управлять телами людей, требовались мысленные усилия и концентрация, а у него так сильно болела голова, что он даже стал сомневаться, а получится ли у него что-нибудь. А никакого оружия он с собой в принципе не носил – ни пистолета, ни ножа, считая это ни ниже собственного достоинства. Своим оружием он считал свой мозг и свою способность превращать людей в кукол, готовых исполнить любое его желание. Да даже если бы у него был пистолет, он не стал бы убивать из него девчонку. Она не заслужила такой легкой смерти за то, что вернула его в этот мир.
Зачем? Конечно, тот свет не оправдал его ожиданий, но он был все же лучше, чем материальный мир. Более того, желание умереть было его собственным, а, воскресив его, девчонка доказала, что ее желания важнее его.
Зачем?!.. Впрочем, он был не из тех, что слишком долго сожалеют о том, что уже произошло или о том, что могло бы произойти: он предпочитал думать о настоящем и о том, что будет дальше. Сейчас он снова жив, а значит, надо было поесть, вымыться, почистить одежду и… найти Хозяина?
Он повернулся и стал медленно спускаться вниз со скалы, держа путь в город и надеясь, что еще встретит эту девчонку, чтобы убить ее. Чуть позже, когда он придет в норму.
Сухой песок поскрипывал под подошвами его тяжелых ботинок.

Она проснулась на полтора часа позже. И первое, что пришло ей в голову, было проверить, как там ее спасенный.
Выяснилось, что спасенный проснулся еще раньше, чем она и, видимо, не считал себя чем-то ей обязанным, потому как встал и просто ушел. Она, конечно, не ожидала особо бурных изъявлений благодарности, но смела надеяться хотя бы на спасибо. И на ответы на вопросы, которых у нее набралось более чем достаточно!
По счастью, ветер еще не успел замести свежие следы, ведшие в город, а поэтому она встрепенулась, бодро отряхнула от песка плащ и направилась прямо по ним, пытаясь угадать, сколько же сейчас времени.

На входе в город, где песок уступил место утоптанной сотнями ног земле, следы, конечно же, потерялись. Она стояла посреди улицы и не знала, что делать.
- Слышали – сегодня днем Ваша Паникера поймали…
Она тут же навострила ушки.
- Да ну, чушь все это. Паникера так просто не поймаешь. С чего они взяли, что это именно Ваш?
- Он сам признался!
- Говорят, что он даже не сопротивлялся…
- Бред. Кто-то наболтал по пьяни, а вы уже и уши развесили…
- Да нет же, точно! Его, говорят, чуть живьем не растерзали, да какая-то девчонка вмешалась…
Уж не моего ли незнакомца поймали, встревоженно подумала она. Конечно, он ей был никто и звать никак, но было бы жаль, если бы его убили.
- А дальше-то что?!
- Отпустили, говорят…
- Отпустили?! Добровольно отпустили шестьдесят миллиардов?!
- Меня там не было, не знаю!
- Аа, черт! Ну какого я узнаю обо всем слишком поздно! Уж от меня-то он бы не сбежал…
Ну все, хватит стоять столбом.
Она вздохнула и направилась к ближайшему кафе, вывеска которого маячила на противоположной стороне улицы, рассудив, что, когда человек голоден, умные дельные мысли обходят его голову стороной. А она ничего не ела уже почти целые сутки и была очень голодна, так что открыла деревянные двери заведения и уверенно зашла внутрь. Солнца, стремившиеся спрятаться за горизонтом, слепили глаза, поэтому ей потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полутьме – в кафе не было окон. И тут-то ее поджидал сюрприз – в самом темном углу, за маленьким столиком, сидел спасенный ею мужчина, слегка потрепанный, правда, но это было почти незаметно. Непохоже, что его только что пытались разорвать на кусочки.
Она как можно незаметней подошла к стойке и уставилась в меню, краем глаза посматривая на спасенного и надеясь, что он ее не заметит, но тот, по счастью, был погружен в собственные мысли и не замечал ничего вокруг. От него исходили плавные волны энергии, свидетельствовавшие о том, что он серьезно над чем-то раздумывает. Ей хотелось поглядеть на то, как он себя ведет… а, кроме того, она еще не придумала, что ему сказать. “Привет, это я тебя спасла”?!
- Леди, Вы будете что-нибудь заказывать?
Она заставила себя оторвать взгляд от мужчины и от сосредоточиться на меню. Спагетти… нет, спасибо. Рис… не хочется. Блины…
- О, да, блины! Четыре штуки. Со сгущенкой. Не вздумайте жалеть сгущенки. И стакан чая. Две ложки сахара минимум!
И да здравствуют маленькие, но от этого не менее приятные радости жизни!
- Подождите немного, сейчас принесут.
Вообще она не очень любила есть, но мимо блинов никогда не могла пройти спокойно. Так же как и мимо мороженого.
Но все-таки… Как завязать с ним разговор? С чего начать? Сразу с многочисленных вопросов? Невежливо. Спросить, как его зовут? Представиться самой?..
Она полюбовалась на большой изрядно потрепанный плакат на стене: “Ваш Паникер. Шесть миллиардов двойных долларов – за живого или мертвого” и в очередной раз убедилась, что спасенный ею не похож на изображенного мужчину даже чертами лица, не говоря уже об одежде и другом цвете волос. Маскировка?..
- Ваши блины, леди.
Она взяла поднос с едой и, полагаясь на импровизацию, твердыми шагами направилась к тому самому столику в углу, за которым сидел мужчина. Его белый плащ выделялся в полутьме белой кляксой.
- Я рада, что Вы чувствуете себя лучше, чем прошлой ночью.
Он неторопливо поднял голову от тарелки и поглядел на нее, но разошедшаяся от него резкая волна энергии и что-то в его лице, внешне спокойном, дали ей понять, что он взбешен до предела. Холодная ярость выплескивалась из него и обжигала, так что она чуть от него не отшатнулась. Золотые глаза сконцентрировались на ней, чуть прищурились, а зрачки расширились, почти поглотив собой радужку.
*Мне это очень не нравится,* мелькнула в ее голове мысль.
Он послал в ее мозг импульс невероятной силы, чтобы мышцы скрутило в непереносимой для человека боли, легкие парализовало, чтобы то, что только что было живым человеческим существом, стало просто агонизирующим куском мяса.
Она была совершенно не готова к подобному (да разве к такому можно приготовиться?), а ее мозг был совершенно незащищен, поэтому он принял и поглотил этот импульс.
*Какого черта он умеет делать то же, что и я?!…*
Эта ошеломленная мысль возникла искрой в голове и так же быстро исчезла, а на нее обрушились бешенство, ярость, агрессия; разъедающее душу одиночество, отчаяние, чувство покинутости, брошенности, чувство потери, боль - не физическая боль, которою он хотел ей причинить, а его собственная, душевная. Она оказалась в маленькой пустой каморке – три на три метра, ни окон, ни дверей, одинаковые серо-коричневые стены, пол, потолок – и пыталась выбраться оттуда, исступленно билась телом о стены, не зная, что страшнее – навсегда оставаться здесь или все-таки пробить выход, обнаружив там… еще одну точно такую же камеру? …или бескрайние просторы космоса? Перед ее глазами мелькали картины чьей-то жизни, – наверное, его, – но это было слишком быстро, чтобы что-нибудь разглядеть. Общим было одно – боль, настолько сильная душевная боль, что превращалась в физическую.
Смерть – вот чего ей хотелось сейчас больше всего. Смерть – потому что она может избавить от этой боли. Такую боль могут испытывать лишь живые, а мертвым все равно. Они уже ничего не чувствуют. Только бы убежать, только бы скрыться - но некуда бежать и негде скрываться…
Все это длилось не дольше нескольких секунд, хотя ей показалось, что прошло очень много времени. А потом она снова стала собой.
Забавно, но никто даже не заметил ничего странного. Да и что на самом деле случилось? Просто у девушки за дальним столиком пошла из носа кровь, а мужчина потерял сознание. Посетителей было мало, и все они уткнулись в свои тарелки, официанты скрылись в кухне, а бармен дремал за стойкой. Вытерев кровь носовым платком, она встала и подошла к нему, удивляясь дрожи в ногах.
- Поблизости можно снять комнату?
Она спросила и не узнала свой голос: слишком неуверенно и слабо он прозвучал.

Они втроем втащили его вверх по лестнице, пронесли по коридору и со вздохом облегчения уложили, а вернее, уронили на кровать прямо в ботинках. Это было нелегко: полы белого плаща постоянно выскальзывали из хватки и подметали пол, мешаясь под ногами, шипы норовили кого-нибудь уколоть или за что-нибудь зацепиться (шипов, кстати, оказалось шесть штук – любимое число ее самой и, согласно христианам, Дьявола), да и весил мужчина прилично. (1) Еще хорошо, что кафе оказалось в одном здании с гостиницей и нести пришлось недалеко.
Выудив из внутреннего кармана своего плаща кошелек, она дала по десятке официантам, помогавшим ей, и отметила, что у нее заканчиваются деньги, но тут же про это забыла. Спровадив парней, восторженно восклицавших “Вы только попросите, если что, мы сразу же подсобим!”, заперев за ними дверь и включив свет, потому что за окном стремительно темнело, она уселась на кровать в ноги мужчине – а больше садиться было некуда, так как на двухместный номер она денег пожалела, а в хлипкое кресло, являющееся частью интерьера, сесть не рискнула – и стала откровенно на него пялиться. Чем дальше, тем больше он ее интересовал.
До двадцати трех лет она наивно полагала, что ее способность чувствовать энергию была уникальной. Видимо, именно разрушение второго города пробудило в ней и другие способности и таланты, дремавшие до того времени. За прошедшие два года она научилась манипулировать различной энергией… В том числе она могла отправить в определенный отдел мозга человека, отвечающий за движения, энергетический импульс и заставить тело двигаться вопреки желаниям своего хозяина.
Могла – но почти никогда так не делала, потому что с этого обычно не было никакого толку. Зачем заставлять людей делать что-то против их воли, если можно улыбнуться, пустить в ход ораторское мастерство, уболтать их, чтобы они сделали то, что тебе нужно, добровольно и с охотой, а, провожая, приглашали заходить еще?..
Однако этот мужчина явно расходился с ней во мнениях. Его импульс был рассчитан на то, чтобы раздавить, уничтожить, оставить от нее лишь мокрое пятно. Ей повезло, что импульс не подействовал на нее так, как на любого другого. Вместо того чтобы воспринять внешнюю сторону, ее мозг воспринял внутреннюю – не намерение убить, но то, что за ним лежало. Но ей и так прилично досталось. А ее несостоявшийся убийца лежал без сознания, потому что в его состоянии нельзя было так швыряться энергией.
Вздохнув, она решила воспользоваться возможностью и пойти принять ванну, пока он не очнулся. Переодеться, конечно, не удастся, потому что все ее вещи остались в номере на другом конце города, но, по крайней мере, она будет чувствовать себя лучше.
Она вышла и, конечно же, не могла заметить, как волны энергии, исходившие от мужчины, изменились и из спокойно-меланхоличных стали тугими и плотными. Обморок плавно перешел в сон.

Он ненавидел уставать, потому что это означало необходимость скоро лечь спать, чтобы возобновить свои силы. А каждый раз, когда он ложился спать, он обязательно видел сны. А свои сны он ненавидел.
Собственно, снов ему всегда снилось только два.
В одном из них он был заточен - неизвестно кем и почему – в маленькой камере без окон и дверей. Каждый раз его охватывала паника, и он принимался биться о стены в надежде пробить выход наружу. Впрочем, в этой камере не было даже нормальных стен, пола и потолка: если бы он захотел, он мог бы взойти по любой стене и встать на потолок, понятия “верха” и “низа” были там относительными и зависели только от того, где он стоял. Он не помнил ни своего имени, ни своей внешности и, если бы в этом сне перед ним вдруг очутилось зеркало, он бы погляделся в него и удивился бы. Он не помнил ничего, – но он знал, что, если стена будет разрушена, он вспомнит. И это было чрезвычайно важно – наконец обрести себя, понять, кто же он. Иногда стена поддавалась, по ней шли широкие трещины, и ему казалось: стоит только нанести последний удар, и она разлетится на кусочки, выпуская его отсюда… Но каждый раз он на несколько секунд застывал, в нем боролись желание вырваться и страх перед неизвестностью. А если там окажется точно такая же камера… и выяснится, что весь мир состоит из таких вот камер, как гигантские соты… И этих нескольких секунд хватало стене на то, чтобы залечить трещины, и он снова оказывался перед серо-коричневой неумолимой поверхностью. Хуже всего было то, что этот сон был реалистичным до боли в руках, до мерзкого пота, до ощущения времени – будто он сидит здесь уже долго, невероятно долго… И каждый раз он без сил сползал без сил на пол, который мог быть потолком, и ему казалось, что он сходит с ума.
Но этот сон был не таким уж страшным по сравнению со вторым. По крайней мере, к боли, к страху, к отчаянию, к одиночеству и осознанию собственной ничтожности и беспомощности он привык - в той степени, в какой вообще можно привыкнуть к подобному. Он просыпался и убеждался, что никакой камеры нет, а точнее, есть только она – весь этот окружающий мир…
Только нет стен, чтобы ломать их и вымещать свою злобу и отчаяние.
Второй сон был гораздо хуже. Там не было ни сюжета, ни смысла. Он просто видел какие-то места, каких-то существ – даже непонятно, людей или нет – и какие-то сцены из их жизни. Эти создания чему-то улыбались, смеялись, или были задумчивыми, даже грустными, а почему – он не мог понять. Ему всегда казалось, что они непостижимы. Безлюдные пейзажи рвали душу. Иногда он просто смотрел на это со стороны, иногда присутствовал там как человек, иногда являлся одним из существ, но общим всегда было одно – он не вписывался в этот мир или, лучше сказать, эти миры. Он рвался туда, готовый на все, чтобы его приняли, чтобы разделить их печаль, чтобы разделить их радость. Но это было невозможно, потому что в том мире он был чужим, и он это твердо знал. Эти существа никогда не отталкивали его, наоборот – обращались к нему, звали за собой, хотели поделиться с ним чувствами, мыслями, но тем острее он чувствовал свою непринадлежность к ним. Между ними стояла какая-то стена – невидимая, неощущаемая, но непреодолимая. Он слышал их голоса и их язык казался ему прекрасным… но он не понимал ни слова. Их разговор был похож на шум ветра в лесу, – ветер подхватывал шепот листьев и мягко уносил его прочь - на журчание ручья, какую-то непостижимую для него музыку природы. Он рвался туда, а потом его неизменно посещала одна-единственная мысль, рушившая все: а зачем? Что ты будешь делать там, по ту сторону стены? Тот мир по-прежнему будет чужим для тебя, он отторгнет тебя, как инородное тело. Зачем?..
И каждый раз эта мысль оказывалась неожиданной. От нее становилось так плохо и так больно, что он не выдерживал и кричал, а его крик, каким бы громким он не был, подхватывал и уносил ветер, как до этого шум листьев на деревьях, и ему казалось, что он кричит беззвучно. А потом он чувствовал слезы на щеках, а когда отнимал от лица руки, они оказывались в крови.
И он просыпался. А в следующий раз сон начинался с самого начала.
Проснувшись, он не мог вспомнить ни пейзажи, ни лица и облик этих существ, ни слова и мотивы их песен, но был уверен, что, встретив их, обязательно узнает. Оставался лишь горький осадок грусти, потому что он видел рай, он видел богов, но был недостоин того, чтобы к ним приблизиться.
На эти сны уходили все его чувства; сны вцепились в него, как клещи, и высасывали из него эмоции. В реальной жизни у него оставались какие-то жалкие огрызки переживаний, он не мог по-настоящему испугаться за свою жизнь, потому ему и пугаться-то было не за что. Он не жил – он существовал. И у него не было сил даже на то, чтобы ненавидеть это беспросветное существование так, как оно того заслуживало.
Так продолжалось уже долгих двадцать пять лет, а что снилось ему до этого – он забыл.
После этих кошмарных снов в его душе царила давящая пустота, и он не знал, как ее заполнить. А само по себе в этой пустоте рождалось отвращение и презрение к людям – жалким, мелким, с их мелкими и жалкими мыслями, чувствами, с их бессмысленным копошением в грязи. У него не было сил даже на ненависть – только брезгливость и отвращение. Он относился к людям так, как они сами относятся к тараканам, противным насекомым, разносящим заразу, о которых даже руки марать мерзко. Только иногда, под настроение, застав особенно наглого таракана на кухне средь бела дня, можно придавить его подошвой, усмехнувшись сладкой музыке раздавленного панциря. Если бы тараканы понимали свое ничтожество, это бы еще как-то их извиняло, но нет же – они мнили себя высшими существами, венцом природы…
И хуже всего было то, что он принадлежал к этой больной протухшей расе тараканов и сознавал это, так же как и то, что ничего не может с этим поделать.

Примечания:
1. Если внимательно присмотреться к Легато в аниме, станет очевидным то, что у него несколько похожих плащей, причем менять он их успевает в полевых условиях и за считанные секунды: создатели недоглядели. Когда он в двенадцатой серии проходит мимо Ваша, у него пять шипов, когда сидит на скамье – уже шесть.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Реклама на форуме
Старый 22.04.2005, 21:16   #4
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ВТОРАЯ. ИМЕНА.
Проснувшись и еще не раскрыв глаз, он сразу же понял, что Хозяин находится рядом с ним.
Он не мог внятно объяснить, как, но он всегда чувствовал своего Хозяина: его присутствие было ощутимо даже через стенку. Вещи, которые Хозяин недавно держал в руках, помещения, в которых он недавно побывал, приобретали своеобразный тонкий запах. Хотя запах - слово неподходящее. Это было не то, что можно унюхать с помощью носа.
Еще он мог чувствовать Ваша Паникера. Очевидно, это было связано с тем, что они были не-людьми. Иногда он удивлялся: а ощущают ли другие то же, что и он? Но никогда ни у кого не спрашивал.
Он открыл глаза, еще не зная, что скажет. С одной стороны, он выполнил приказ… а с другой, нужен ли он еще Хозяину? А если нет, то что делать дальше?
Он открыл глаза, чтобы увидеть… нахальную девчонку, стоявшую рядом с ним. Живую и здоровую, несмотря на то, что он собирался с ней сделать. На него смотрели два светло-зеленых глаза – совсем как у Ваша Паникера, вспомнил он, но у того не было золотых искорок вокруг зрачков.
- Как тебя зовут? – спокойно спросила она.
Он снова испытал приступ ярости, но не такой сильной, как раньше, а какой-то усталой и безразличной, быстро перешедшей в раздражение от самого факта ее присутствия здесь. Наверное, надо было ее убить, но он вспомнил, что предыдущая попытка закончилась провалом, и это заставило его задуматься. Его способности пропали? Или на нее просто не подействовал его гипноз, как он не действовал на Паникера? А если и так, то почему, ведь она обычный человек! И почему он ощущает присутствие Хозяина невероятно близко, но не видит его?
И тут он понял одну простую вещь, которая поставила все с ног на голову и вывернула все наизнанку.
Он ощущал не Хозяина и не Ваша Паникера. Он ощущал ее.
Как?! Хозяин не говорил, что существует еще кто-то их с Вашем расы. Это невозможно! Или…
Девчонка ждала, не проявляя никаких признаков нетерпения.
И тут на секунду его посетило ощущение, будто это все уже однажды было. Он лежал на постели, а она стояла рядом и глядела на него… Но только он попытался вспомнить, ощущение тут же ускользнуло и оставило его. Он еще некоторое время колебался, но потом все же ответил.
- Легато. Легато Синелетний. (1)
О ее имени он решил не спрашивать. Если она всего лишь человек, интересоваться ее именем ниже его достоинства. Если вдруг нет… тогда она сама скажет свое имя, если пожелает. В любом случае это вовсе не важно и ему не интересно.
А она не стала ждать приглашения представиться.
- Аэри.
Они оба замолчали, не зная, что сказать. Не зная, надо ли что-нибудь говорить.
*…Аэри? Ни Хозяин, ни Паникер ни разу не упоминали этого имени. Как она меня нашла? Зачем она вообще полезла на скалу? Почему она позаботилась обо мне? Так умер я все-таки или нет? А может ли быть так, что ее послал Хозяин?!..*
*…Синелетний. Красивая фамилия, ему очень подходит. Синяя, как его волосы. Легато… Странное имя. Очень спокойное, прохладное, но в нем чувствуется сила и уверенность. Кажется, оно взято из какого-то языка, на котором больше никто не говорит. Интересно, что оно означает… Но Легато Синелетний – это не Ваш Паникер. А где Паникер? А почему тогда Легато убили? Кто это сделал и почему? Так что же, в конце концов, произошло на той скале?!..*
Аэри не выдержала первой.
- Что ты делал на скале?
- Умирал. Я должен был умереть, - бесстрастно ответил Легато.
Дурацкий вопрос – дурацкий ответ.
- Это тебе удалось! Я тебя воскресила.
Аэри с опозданием прикусила язык, но слова уже были сказаны. *Теперь он примет меня за сумасшедшую с манией величия,* подумала она. *Кто же поверит в подобное!*
Но Легато воспринял ее слова очень серьезно. Он помнил, как его убили, помнил, как его сознание поднималось вверх, в пугающую зовущую пустоту, а он не мог этому противиться… помнил, как его силой тащило обратно, вниз, а чернота не хотела его отпускать и поддавалась неохотно, с чавкающими всхлипами.
- Человек не способен на такое.
Аэри легко пожала плечами.
- Значит, я не человек.
Она сказала это без всякой задней мысли, но Легато увидел за ее словами совсем не тот смысл, что она хотела в них вложить. В его мире были люди – быдло, паразиты, тараканы, подлежащие уничтожению, к которым он причислял и себя – и не-люди, Высшие Существа – Хозяин и Ваш Паникер.
- Тебя послал… Найвз? (2)
Ему было непривычно называть Хозяина по имени вслух.
Аэри слегка нахмурилась, пробуя имя на языке. Оно было острым и кололось – неудивительно! - но почему-то понравилось ей и оставило у нее хорошее впечатление. Найвз… (3)
- Найвз…
Легато передернуло, когда он услышал, как эта девчонка запросто произнесла имя его Хозяина. Без уважения, почтения – так, как произнесла бы любое другое слово.
- Впервые слышу. Меня никто не посылал. Я сама пришла, я сама себе хозяйка. Я искала Ваша Паникера, поэтому и полезла на скалу. Но я немного опоздала и никого там не застала. Только много следов, гильз и твой труп. Я так и не знаю, что там произошло и почему.
Ее последние слова как бы приглашали Легато рассказать ей всю историю от начала до конца, но он, услышав одно-единственное имя, вцепился в него и пропустил остальную речь мимо ушей. Она искала…
- …Ваша Паникера?…
Он выплюнул это с непередаваемой интонацией. Немножко презрения, немножко насмешливости, немножко удивления и – как показалось Аэри – немножко любопытства.
Не торопись, одернул себя Легато. Может быть, она из тех идиотов, что мечтают убить Паникера и, получив за его голову шестьдесят миллиардов, разбогатеть, чтобы всю оставшуюся жизнь бездельничать и потакать своим прихотям. Вполне понятное желание… для человека.
- Ну да, - Аэри надоело переминаться с ноги на ногу и она села на кровать, чуть потеснив Легато. Кровать угрожающе скрипнула, но выдержала. – Мне нужен тот, кто разрушил Джули и Августу. Говорят, что это сделал Ваш Паникер, поэтому я его ищу.
*Как банально,* подумал Легато. *Сейчас выяснится, что в Джули погибли ее родители… или в Августе – ее брат, а она хочет покарать преступника. Как патетично. Впрочем,* усмехнулся про себя Легато, *за невинно убиенного брата надо карать скорее меня, а за родителей – Хозяина… Забавно.*
- Ты хочешь мести?
Задумавшаяся Аэри не сразу поняла, что он сказал.
- Мести?.. Мне не за что и не за кого мстить. Я ищу не мести, а ответов на свои вопросы. Хотя на некоторые из этих вопросов можешь ответить ты.
Легато был удивлен, но, разумеется, не позволил себе это показать.
- Ты умеешь воздействовать на мозг человека и подчинить себе его тело, - Аэри встала и принялась ходить по комнате: по ее мнению, так лучше думалось. – Ты попытался убить меня таким образом, но у меня оказался своего рода… иммунитет? Наверное, оттого, что я тоже обладаю подобной… способностью.
Легато приподнялся и сел на кровати. Голова болела уже гораздо меньше, да и общее самочувствие было весьма удовлетворительным.
- Видишь ли, считается, что я родилась в Джули в ту самую ночь, когда город был разрушен, но о моих родителях ничего не известно. Мое рождение не было зарегистрировано официально. С раннего детства я умела чувствовать энергию. А двадцать три года спустя, вскоре после той самой ночи, когда был уничтожен Август, я обнаружила, что умею еще и манипулировать ей. И у меня есть серьезные основания полагать, что развитие моих способностей было как-то связано с разрушением этих городов, а конкретнее – с тем, как это произошло. А поскольку обвиняют в этом Ваша Паникера, я искала именно его в надежде на то, что он, возможно, объяснит мне что-нибудь. А нашла тебя.
Она наконец перестала метаться из угла в угол и остановилась посредине комнаты, глядя на Легато своими зелеными глазами. Своими зелеными Паникерскими глазами. Ее волосы, все еще влажные и непросохшие после душа, слипались и распадались на отдельные пряди, и от этого у нее был чуть недовольный вид.
- Почему ты умеешь то же, что и я?
Легато уставился в пол и задумался. Он в который раз задавал себе вопрос: может ли она принадлежать той же расе, что и его Хозяин?
Он не сомневался в одном: кем она ни является, Хозяину она будет интересна. А значит, нужно доставить ее к Хозяину.
- Ну, можно сказать так: почему я умею то, что умеешь ты? – перефразировала свои слова Аэри.
- Я умею это благодаря своему Хозяину. Он даровал мне эту способность управлять людьми, - ответил Легато, наконец приняв решение.
- Даровал? Как? – Аэри сразу же оживилась, а золотые искорки в глазах заблестели. – Кто он, твой хозяин? Это случайно не…
…не Ваш Паникер?… хотела спросить она, но Легато ее опередил.
- Найвз, - коротко и веско сказал он.
После этого оба почему-то замолчали, и в комнате повисла задумчивая тишина. Лишь тихо поскрипывали старые половицы под чьим-то весом на лестнице, ведущей на первый этаж.
Легато заговорил первым.
- Он может ответить на все твои вопросы.
Это звучало как приглашение к “Хозяину” в гости. И заодно как хороший “перевод стрелок”: мол, у меня спрашивать нечего, все равно ничего знаю (а если и знаю, то не скажу), все вопросы к Найвзу.
- Я могу встретиться с ним? – нахмурившись, поинтересовалась Аэри.
После небольшой паузы, в течение которой Легато еще раз взвешивал все “за” и “против”, он все-таки сказал:
- Да.
- И ты можешь проводить меня к нему?..
- Да, - бесстрастно подтвердил Легато.
- Он далеко живет?
- Достаточно далеко отсюда – рядом с городом Демитрихай. (4)
Аэри задумалась, пытаясь вспомнить, была ли она там. Должно быть, да, ведь она очень много путешествовала, редко задерживаясь на одном месте дольше месяца.
- Завтра утром в восемь уходит песчаный пароход прямо до Демитрихай, - вспомнила она. – Он идет двое суток, но на него мы уже не достанем билетов, а следующего ждать еще две недели.
Легато скрыл довольную улыбку. Если она говорит о том, как можно туда доехать, значит, она уже почти согласилась. Впрочем, Легато решил, что, даже если Аэри откажется, он доставит ее Хозяину силой. Пускай на нее не действует его внушение, но он по-прежнему остается взрослым физически сильным мужчиной, а она – слабой девушкой. Хотя было бы гораздо проще для них обоих, если бы она поехала добровольно.
- Можно ехать автобусом двое суток до Йорка, а от него до Демитрихай сутки пароходом, - рассуждала Аэри. – автобус уходит завтра в два и он обычно полупустой.
Легато молча кивнул, выражая свое полное согласие с ней. Правда, билет на пароход вовсе не являлся для него проблемой – можно просто отнять его у кого-нибудь… Но в автобусе проще приглядывать за девчонкой, к тому же… он найдет, что делать в Йорке.
- Я уезжаю завтра в Йорк на автобусе. Думаю, ему будет интересно поговорить с тобой. Если хочешь, поедем со мной.
*Хитрюга,* подумала Аэри возмущенно, но с легким уважением. *Хозяин может ответить на все твои вопросы… И никакой гарантии, что Хозяин действительно на них ответит. Никакой гарантии, что этот таинственный Найвз не пошлет меня куда подальше сразу по прибытии… И, между прочим, никакой гарантии, что он действительно что-то знает…*
Но надежда лучше, чем ничего. Она гонялась непонятно за чем больше двух лет, искала малейший след этого Паникера по всем городам, и теперь, когда появился свет в конце тоннеля, Аэри не намерена была отступать.
- Я согласна.
Легато кивнул, усмехнувшись про себя.
- Завтра в половину второго. На автобусной остановке.
Аэри забрала свой плащ, брошенный на кресло, и собралась уходить.
- Я уже заплатила за этот номер за сутки. Вот ключи. Тебе нужны деньги? – она спросила и тут же мысленно закусила губу, вспомнив, сколько двойных долларов осталось у нее в кошельке.
- Нет.
Ну что же…
- До завтра, - бросила Аэри через плечо, выйдя из номера. Легато ничего не ответил; она услышала лишь мягкий стук закрывающейся двери и поворот ключа в замке.
Аэри с опозданием подумала о том, что надо было сказать, что душ и прачечная находятся на первом этаже здания. Ладно, сам найдет.
Старые ступеньки печально скрипели, когда она наступала на них.

Она любила ночной воздух – свежий, прохладный, бодрящий. И любила ночные прогулки. Ночью города чудесно преображались: из грязных, пропитанных песчаной пылью и будто раскаленных на сковородке они превращались в стройные, манящие и даже немного жутковатые.
Волосы, уже успевшие высохнуть, развевались в воздухе, потому что ей нечем было их заколоть. Когда она придет домой, первым делом надо будет непременно их расчесать – в гостинице ей дали полотенца для душа, но неоткуда было взять расческу. Свою она, конечно же, не брала с собой.
От гостиницы, в которой она оставила Легато, до квартиры, которую она снимала вот уже три недели, было не так уж далеко – пятнадцать минут быстрым шагом. А Аэри всегда ходила широкими уверенными шагами. Кажется, она просто не умела ходить медленно.
Но у нее на душе было так хорошо, а здания были так таинственно залиты лунным светом, что она решила сделать крюк и пойти домой в обход, а не напрямую. Завтра она распрощается с этим городом и, возможно, больше не вернется в него никогда. Решение уже было принято.
Наверное, ехать неизвестно куда с мужчиной, попытавшимся тебя убить, было не очень умно, тем более что Аэри первый раз в жизни встретила человека, чью мысленную энергию она не смогла распознать. Как она ни старалась, не могла понять, лжет он или нет, и исходит ли от него угроза. Но, наверное, даже если Легато и не привезет ее к этому загадочному Найвзу, убивать он ее не собирается… пока. *Впрочем, я не лыком шита,* усмехнулась Аэри. *В случае чего я сумею постоять за себя, мне уже не тринадцать лет… И я ведь тоже не открыла ему всех своих секретов, верно?..*

Аэри проснулась в десять часов утра и некоторое время лениво лежала на кровати, любуясь голубым небом за окном, наслаждаясь жизнью и удивляясь тому, что будильник не прозвенел.
Потом она вспомнила, что сегодня воскресенье, а значит, ей не надо было вставать рано, чтобы идти на работу.
А потом она вспомнила, что сегодня в два уезжает в город Йорк вместе со спасенным ею мужчиной, Легато Синелетним.
Она отшвырнула в сторону одеяло, лежать под которым стало уже слишком жарко, подошла к окну своей комнаты, размещавшейся на втором этаже, и распахнула его. Теплый ветерок нежно теребил ее легкую ночную рубашку и длинные волосы, снова растрепавшиеся и запутавшиеся за ночь. Аэри облокотилась на подоконник и стала смотреть вниз, на оживленную улицу.
Вообще-то с утра пораньше полагалось делать зарядку, приседать или отжиматься. Но сегодня Аэри было лень, и она решила сделать исключение ради переезда.
Зная, что сегодня распрощается с этим городом, она не испытывала ни сожаления, ни грусти. Она повидала уже много мест, но ни в одном ей не хотелось остаться надолго, и городок LR (5) не стал исключением. Аэри вовсе не привлекало осесть, купить квартиру или дом, найти стабильную, но скучную работу, выйти замуж за милого, но скучного парня (просто потому, что все милые, но скучные соседки-приятельницы уже давным-давно это сделали), родить пару милых, но скучных детей, которые на самом деле не будут нужны ни ей, ни ее мужу, и вести вроде бы приятную… но отвратительно скучную жизнь!
Аэри повернулась спиной к окну, задумчиво оглядела свою маленькую комнатку и решила собрать вещи, не откладывая это в долгий ящик, дабы потом не суетиться и не кидать все как попало в рюкзак.
Вещей у нее было мало, Аэри никогда не покупала себе ничего лишнего. Но не из экономии, а потому, что боялась, что это может приковать ее к месту. Ведь чем больше у тебя имущества, тем труднее таскать его с собой, а оставлять жалко. В результате ты начинаешь подстраиваться под то, что ты имеешь, и зависеть от него, а должно быть наоборот.
На самое дно рюкзака легли ботинки. Аэри рассудила, что в автобусе сидеть в них будет жарко и лучше надеть босоножки. И как Легато в таких тяжелых говнодавах ходит?!.. Следом легла только что снятая ночная рубашка, за ней последовало нижнее белье.
Перебрав скудное содержимое маленького платяного шкафа, она выбрала темно-коричневые брюки и бежевую кофточку, а остальную одежду аккуратно упаковала. Наверх она положила полотенца. Расческа, мыло, зубная щетка с пастой, маленькое зеркальце и маникюрный наборчик привычно уместились в небольшом на вид, но объемистом кармане на боку рюкзака. Туда же Аэри запихала колоду карт. Документы и бумажник спрятались во внутренних карманах плаща, который Аэри носила почти всегда.
Все. До встречи с Легато оставалось еще три часа, и Аэри решила прогуляться по городу в последний раз. Заодно позавтракать, купить еды в дорогу и уволиться. Но прежде всего надо было попрощаться с хозяевами квартиры. Хозяйка, женщина лет сорока по имени Джин, как раз готовила на кухне обед, хотя завтрак совсем недавно закончился, мыла грязную посуду и одновременно пыталась приглядывать за своими детьми, игравшими во дворе. Джин была воплощением той самой милой, но скучной жизни, от которой Аэри бежала, как от огня.
- А, доброе утро, детка, - обрадовалась Джин, увидев спускавшуюся по лестнице с первого этажа Аэри. – Завтракать будешь?
Если бы кто-нибудь другой обозвал Аэри “деткой”, она бы сразу поставила нахала на место, но Джин была такая мягкая и уютная, что это обращение звучало из ее уст вовсе не как насмешка или унижение, а скорее как ласковая кличка, так что Аэри не возражала. Хотя поначалу ее слегка передергивало всякий раз, когда Джин к ней так обращалась.
- Буду, - согласилась Аэри, присаживаясь за стол. – Вы замечательно готовите, разве можно отказаться!
Джин расцвела от похвалы и, быстро достав из шкафа чистую тарелку, положила на нее несколько больших вареных картофелин.
- Это слишком много! Спасибо, но я столько не съем!
- Ешь, ешь, - тарелка оказалась прямо перед Аэри. – Вот уедешь ты скоро, и кто же будет тебе так готовить?
Вилка с куском картошки застыла в воздухе.
- Откуда?..
- Это написано у тебя на лице. Во-от такими вот буквами, - Джин оторвалась от кастрюльки, в которой что-то помешивала, и широко развела руки в стороны. – Детка, я живу на свете уже больше сорока лет. И уж за это время я научилась разбираться в людях, поверь мне.
Суп на плите, оставленный без присмотра, совершил попытку побега из кастрюли, и Джин, сразу же спохватившись, вернулась к готовке, продолжая говорить:
- Еще когда ты пришла к нам снимать комнату три недели назад, мне сразу же стало ясно: однажды утром ты просто встанешь, выглянешь на улицу и поймешь, что тебе пора ехать. И ты тут же соберешь вещи и уедешь. Так что я была к этому готова, хотя и не думала, что это будет так скоро.
- Да… для меня самой это тоже было неожиданно.
Джин усмехнулась, колдуя над плитой.
- Видишь ли, детка, я считаю, что все самые важные решения в своей жизни человек принимает быстро… и неожиданно для него самого. Так что ничего удивительного тут нету. Кушай, кушай.
Аэри чуть не подавилась картошкой.
Она никак не могла привыкнуть к тому, что люди гораздо более сложны, чем кажутся. Вот Джин… обычная домохозяйка, заботливая жена, ответственная мать – милая, но скучная обывательница – только что высказала очень интересную мысль. Хоть блокнотик заводи и записывай.
Возможно, я слишком невысокого мнения о людях и отношусь к ним цинично, не в первый раз подумала Аэри. Говорят, это связано с моей профессией. Хотя, скорее всего, профессия тут вовсе не при чем…
- Да… мой автобус уходит в два часа дня.

Владелец типографии дремал в кресле на веранде своего дома, спрятавшись от яркого света под нелепо широкими полями шляпы. Аэри некоторое время колебалась, будить его или нет, но тут из дома вышла собака и, охраняя покой своего хозяина, сочла своим долгом облаять неизвестную посетительницу. Разумеется, мистер Стивенсон сразу же проснулся.
- А-а, доброе утро… или, точнее, уже добрый день. Келли, это свои! – прикрикнул он на овчарку. – Заходи, Энни, садись. Принести тебе выпить?
- Только если чаю. Я спиртного не пью.
- Ну что ты, за кого ты меня принимаешь! Старый алкоголик, спаивающий молоденьких девушек? Подожди, сейчас принесу.
Аэри хотела возразить, что он вовсе еще не старый и вовсе не алкоголик, а она не такая уж молоденькая и не девушка, но промолчала и просто улыбнулась вслед спине мистера Стивенсона, ушедшего за напитками. В конце концов, мужчине пятидесяти пяти лет она действительно должна казаться ребенком.
Пока его не было, она успела подружиться с Келли и чесала собаку за ушами, когда хозяин вернулся. Чай оказался слишком крепким и сладким на вкус Аэри, но она промолчала и, взяв запотевший стакан, поудобнее устроилась в кресле и уже раскрыла рот, чтобы сообщить о своем увольнении, но тут мистер Стивенсон заговорил сам.
- Знаешь, я тут сам недавно подумал о том, что надо повысить тебе зарплату. Работаешь ты хорошо, добросовестно, и я…
Честно говоря, в этот раз Аэри нанялась работать в типографию потому, что работы по специальности она себе не нашла. Впрочем, у мистера Стивенсона оказалось интересно, ведь Аэри любила книги всей душой, преданно и нежно. Она записывалась во всевозможные библиотеки, откуда таскала книги пачками, брала их в долг почитать у многочисленных соседей и знакомых, правда, никогда не покупала, как бы книга ей ни нравилась. А в типографии замечательно пахло краской, хотя она была уверена, что это пахнет именно книгами и ничем другим…
- Нет, вы неправильно поняли. Я пришла не для того, чтобы просить об увеличении зарплаты… прямо наоборот. Об ее уменьшении.
- Уменьшении? – удивился Стивенсон.
- Да. До нуля. Я уезжаю сегодня.
- Так что ж ты меня заранее-то не предупредила?
- А я сама только вчера вечером об этом узнала.
Было заметно, что эта новость порядочно расстроила мужчину, хотя он старался этого не показывать.
- Ну что же… Жаль. Давай я тогда деньги за эту неделю тебе отдам…
Мистер Стивенсон снова ушел в дом, а Аэри принялась быстро допивать чай, потому что ей не хотелось задерживаться надолго. Она отчего-то всегда чувствовала себя немного неловко, объявляя, что съезжает с квартиры или увольняется, и старалась замять разговор. Все-таки за то недолгое время, что она жила в городе, она успевала познакомиться, завязать с кем-то приятельские отношения, а с каждым очередным переездом их приходилось разрывать… при этом рвала-то их именно Аэри.
- Держи, здесь тысяча пятьсот. Ну, а это… небольшой подарок от меня на прощанье.
Аэри взяла из его рук деньги – как нельзя кстати! - и тоненькую книжечку маленького формата в простом черном переплете. Аэри не успела разглядеть, кто написал книгу и о чем она, так как сразу положила ее в карман, но отметила, что, кажется, это стихи. Поэзию Аэри любила гораздо меньше, чем прозу, однако тепло улыбнулась и поблагодарила.
- Я буду хранить ее.
И, уже спускаясь по ступенькам крыльца, она вспомнила:
- Мистер Стивенсон! Я все хотела спросить: вы не знаете, что такое “легато”?!..

Примечания:
1. Legato Bluesummers: blue (англ., синий, голубой) + summer (англ., лето). На мой взгляд, для русского уха “Синелетний” звучит лучше, нежели“Блюсаммерс”.
2. Я долго думала, как перевести имя: Найфс? Найвс? Найвз? Вспомнила о том, что я будущий филолог, и решила подойти к вопросу филологически, в результате остановилась на последнем варианте. С точки зрения английской фонетики он более оправдан.
3. Knives (англ.) – ножи.
4. В двадцать третьей серии Николас сообщил Вашу, что Найвз находится в городе под чудовищным названием Demitrihi. На мой взгляд, неудобоваримое “Демитрихай” не самое худшее из всех возможных зол… то есть переводов.
5. Напоминаю: в этом городе происходили события двадцать третьей и двадцать четвертой серий. Я решила, что будет лучше не переводить название.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:18   #5
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ СИНЕГО ВЕТРА СМЕРТИ. (1)
К автобусной остановке Аэри подходила ровно в половину второго – спасибо новеньким часам – с рюкзаком за плечами и пакетом с едой в руках. Она даже замедлила свой обычно стремительный шаг и последние пятьсот метров прошла неспешно и с достоинством – еще не хватало, чтобы этот Легато, увидев ее, подумал, что она идет так быстро потому, что опаздывает.
Приближаясь к месту встречи, Аэри увидела, что Синелетний тоже как раз подходит к остановке ленивым спокойным шагом, только с другой стороны. Этот говорило в его пользу: Аэри сама очень редко опаздывала и не любила, когда опаздывают другие. Он успел помыться, почистить плащ и выглядел внушительно, так что люди уступали ему дорогу и старались перейти на другую сторону улицы. Он не был похож на бандита, хватающегося за пистолет по поводу и без такового, или истеричного психопата, от которого можно ожидать чего угодно. Наоборот, Легато был безмятежно спокоен. На взгляд Аэри, неестественно невозмутимо спокоен, и было в этом непробиваемом спокойствии что-то, что делало его опаснее любого бандита или психопата. А в руках он держал вместительный пакет, наполненный, конечно же, едой на время поездки.
И Легато наконец-то смог хорошо рассмотреть ту, с которой ему придется провести ближайшие трое суток.
Ростом Аэри была ниже его самого на полголовы. Внешностью она обладала приятной, но необычной, а потому назвать ее красивой было сложно. Впрочем, сама себе Аэри в зеркале очень даже нравилась, а это, как она считала, самое главное. Только сейчас Легато понял, что волосы у нее темно-русые и волнистые, да к тому же отливают огненно-рыжим в лучах солнц; впрочем, перед поездкой Аэри заколола их на затылке, чтобы не мешались, и оставила на свободе лишь небольшой пушистый хвост. Одета она была просто, но стильно и со вкусом, и в целом посмотреть на нее было приятно.
Но Легато чрезвычайно раздражали ее зеленые паникерские глаза с золотыми искорками.
Встретившись, они молча кивнули друг другу и даже не стали заводить разговор, просто встали рядом и стали ждать автобус, который должен был прибыть уже с минуты на минуту, думая каждый о своем. К остановке потихоньку подтягивались будущие пассажиры с сумками и детьми (тут Аэри недовольно поморщилась, представив себе, как будут шуметь и мешать дети через сутки, утомленные долгим переездом).
Чихая и оставляя за собой пылевую завесу, из-за угла выползло передвижное чудо техники, именуемое автобусом. Аэри не понимала, почему оно еще ездит, хотя должно было уже давно развалиться на части, но водители оказались оптимистами и утверждали, что довезут всех пассажиров до Йорка быстро и без приключений. Аэри скептически хмыкнула, надеясь, что автобус сломается по прибытии, а не в дороге, и первой полезла в салон, дабы успеть занять одно из первых мест с хорошим видом на дорогу: на задних сиденьях ее всегда нещадно укачивало и неприятная и без того поездка превращалась в изощренную пытку. Отдавать свой рюкзак в багажное отделение она наотрез отказалась и заявила, что лучше поставит его себе в ноги.
Легато вошел следом за Аэри и сел на сиденье справа от нее, в результате чего она смогла как следует рассмотреть череп на его левом предплечье и убедиться, что он настоящий (ее так и подмывало спросить, кому же он принадлежит, но она подозревала, что Легато ответит коротко и ясно: мне), а шипы злобно оскалились между рядами сидений, мешая пассажирам проходить назад. При этом никто не жаловался и не просил подвинуться, все предпочитали промолчать и проскочить мимо Легато как можно незаметней. Даже водители, собиравшие плату, после того как люди расселись по местам, не сказали ни слова, хотя косились на Легато в высшей степени неодобрительно. Позже Аэри узнала, что они сели как раз на те кресла, что предназначались для отдыхающего после своей смены водителя.
Она уже полезла за кошельком, чтобы заплатить за проезд, но тут Легато ее удивил. Он извлек из внутреннего кармана своего невообразимого плаща деньги и протянул их водителю, заметив: “За двоих”, после чего негромко сказал, не поворачиваясь к Аэри:
- Это за номер.
Аэри не сразу поняла, о чем он, а, поняв, чуть не брякнула дежурное “спасибо”, однако вовремя остановилась. Услуга за услугу, деньги за деньги, здесь не за что благодарить.
Автобус задрожал, готовясь к гонке по пустыне на дальние расстояния, и рывком сорвался с места. Аэри поудобнее уместила у себя на коленях пакет с едой, откинулась на спинку сиденья и смотрела на проплывавшие мимо здания, пока транспорт не выехал из города.
Судя по всему, этот переезд будет скучным.

За три часа, прошедших от начала путешествия, Аэри убедилась в том, что была трижды не права.
Во-первых, ей стало ясно, что в очень скором времени в автобусе что-нибудь обязательно сломается - слишком уж тревожно он дребезжал при езде - и остаток пути до Йорка им придется идти пешком по пескам. В общем-то, Аэри немного занималась спортом и любила гулять, но не была готова ходить на настолько большие расстояния.
Во-вторых, она поняла, что поездка будет не просто скучной. Она будет очень скучной. Обычно ей удавалось познакомиться с попутчиками и соседом по креслу, и тогда переезд проходил весьма сносно: они травили анекдоты, болтали о жизни или играли в карты. Но Легато не произнес ни слова с самого отправления и делать этого, судя по всему, не собирался: его и так жизнь вполне устраивала. А Аэри не собиралась браться за сизифов труд разговорить этот камень.
Кстати о Легато. Он оказался таким сладкоежкой, что Аэри стала волноваться, не слипнутся ли у него от такого количества сладкого внутренности. А когда он доставал из своего пакета очередной хот-дог или гамбургер, Аэри это приводило в трепет. Ее так и подмывало сказать, что такое количество нездоровой и сладкой пищи может привести к диабету, ожирению, болезням сердца и кариесу, а еще подобное халатное отношение к собственному здоровью возмутительно, но держала язык за зубами, понимая, что Легато вряд ли понравится ее забота о его персоне. Впрочем, судя по внешнему виду Легато и его спортивной подтянутой фигуре, он был идеально здоров и никакие болезни ему не грозили и в принципе грозить не могли.
И, в-третьих, детям уже надоело сидеть на своих местах, и поэтому они устроили веселую потасовку прямо посреди автобуса. Пассажиры затыкали себе уши и, сжав зубы, мужественно терпели, потому что дети – цветы жизни…
…На могилах их учителей и родителей, а также всех, кто из чистой случайности оказался рядом!
*Неужели я была такой же визгливой в детстве?!..*
Аэри охватило отчаяние, когда она вспомнила о том, что впереди еще двое суток в замкнутом пространстве с этими маленькими поганцами, от которых некуда деться. Она обхватила голову руками, уставилась на дорогу и попыталась отрешиться от происходящего, думая о чем-нибудь приятном, но яростные вопли, заставлявшие дрожать стекла и барабанные перепонки, возвращали ее к реальности. А ведь они играют всего лишь какие-то жалкие пять минут!
Легато оставался внешне спокойным, но эта возня раздражала его даже больше, чем Аэри. Он привык к тишине и совершенно не терпел суеты, а человеческие детеныши нарушали тишину, да к тому же суетились! Бегали, прыгали, возились, дрались и мешали ему жить!
Оба были не в настроении, так что ничего удивительного в том, что, когда детишки решили переместиться в начало автобуса, то есть поближе к Аэри и Легато, и поиграть там, эти двое не выдержали.
- Дети! Заткнитесь, - тихо, но внушительно приказала Аэри, привстав со своего места и повернувшись к ним.
Дети притихли и удивленно уставились на нее. Если бы Легато увидел ее в этот момент, он бы поразился ее сходству с Найвзом, но он по-прежнему продолжал глядеть вперед на дорогу и не вмешивался.
Приказа, скорее всего, надолго бы не хватило: они бы посидели еще полчасика относительно тихо, а потом не выдержали бы и снова стали играть. Но тут Легато обернулся через плечо и посмотрел на них тяжелым, нехорошим взглядом. Так и осталось неизвестным, кто из них двоих использовал свои способности и каким образом (может, они сделали это одновременно… а может, этого и не потребовалось вовсе), но дети действительно испугались.
Весь автобус с облегчением вздохнул, когда шайка малолетних бандитов в полном молчании вернулась на свои места. И ничего удивительного, что дети всю оставшуюся поездку шарахались что от Аэри, что от Легато, хотя кто его знает, почему…
А Легато и Аэри спокойно сидели и смотрели на пустыню, распластавшуюся перед ними, покрывшую собой всю планету желто-серой коркой. Впрочем, они ведь не видели ни лесов, ни гор, покрытых снегом и искрящихся на солнце, – да они вообще снега не видели, потому что на этой планете он никогда не шел, разве что далеко на севере – ни морей и рек (они не умели плавать, да и как можно этому научиться, если самое большое количество воды, что ты видишь за один раз – ванна, в которой ты сейчас будешь мыться?), а поэтому принимали бесконечные пески как должное.
А через два часа, когда Аэри захотелось есть, она развернула свой пакет и, достав из него яблоко, предложила его Легато. Тот едва заметно усмехнулся, но яблоко взял: он любил фрукты, хотя и не так сильно, как мороженое. А еще через две минуты Аэри уплетала кусок пирога с вкуснейшей сладкой начинкой. Обмен едой и последовавший за ним ужин прошли в полном молчании. Только, вдруг одновременно вспомнив об “укрощении” детей, оба усмехнулись. Легато – правым уголком рта, Аэри – левым: чтоб сосед не заметил.

Он спал и видел свой первый сон.
Стены давили на него, воздуха не хватало и было трудно дышать, и Легато почему-то казалось, что тысячи тысяч пар немигающих глаз смотрят ему в спину. А когда он поворачивался, видел перед собой лишь ровную, прохладную на ощупь, неумолимую поверхность. В приступе слепой злобы он обрушился на стену, сильно ушиб левое плечо и, когда эмоции покинули его, уступив место тупому отчаянью, сполз по ней на пол.
Темно… темно, холодно и душно.
Он проснулся и даже немного испугался в первый момент. В автобусе было темно (все лампы в салоне, разумеется, выключили), холодно (ночью в пустыне резко понижалась температура и тонкое одеяло, выданное водителями, не могло спасти от холода) и душно (все окна были плотно закрыты, чтобы по транспорту не гуляли сквозняки). А кроме того, у него болела левая рука.
Легато повернул голову и чуть не уткнулся носом в пышные волнистые волосы: во сне Аэри положила голову ему на плечо, а череп, закрепленный на предплечье, ей, по всей видимости, вовсе не мешал. Легато удивленно разглядывал ее, не зная, что делать, и внезапно поймал себя на желании протянуть руку и потрогать ее волосы, чтобы проверить, такие ли они мягкие и шелковистые, какими кажутся на вид.
Что за чушь. Из всей их банды девочек больше всего любил Мидвэлли. Он таскал их за собой повсюду, куда только мог, причем чем глупее была девчонка и чем больше была у нее грудь, тем лучше. Легато этого не понимал, но и не возражал, если подстилки Мидвэлли не мешались под ногами и не болтали лишнего. (2) Остальные уделяли слишком много времени тренировкам и совершенствованию своей техники, чтобы у них оставалось время на так называемую личную жизнь. Да Легато и не интересовался никогда, с кем они спят и спят ли они с кем-нибудь вообще. Главное, чтоб беспрекословно выполняли приказы и держали язык за зубами. А Доминик всегда нарочито громко заявляла, что презирает обычных мужчин и любит непредсказуемых; правда, она никогда не объясняла, кого считает обычными, а кого непредсказуемыми, Однажды Рай-Дэй попытался подкатиться к ней и услышал о себе много интересного, при этом Доминик в полной мере проявила свои глубокие познания в области ненормативной лексики. Видимо, Рай-Дэй принадлежал как раз к “обычным” по ее классификации. К счастью, у них двоих хватило ума замять скандал и пытаться делать вид, что ничего особенного не произошло: Легато не терпел открытых противостояний в банде. Актеров из них, конечно же, не вышло, но Легато оставил их без внимания. Он всегда подозревал, что нравится Доминик (очевидно, по ее мнению он как раз являлся “непредсказуемым”), но его это совершенно не трогало. К женщинам он был по большей части равнодушен, вел себя с ними вежливо, но прохладно. (3)
Стараясь не шевелить левым плечом, он потянулся за пакетом и извлек оттуда очередной хот-дог. В автобусе было совсем тихо, только гудел мотор да шины шуршали по песку, а мелкие камешки из-под колес иногда постукивали о дно. Шел пятый час утра, час, когда самоубийцы наконец решаются расстаться с жизнью, преступники предпочитают отправиться на дело. А маньяки любят выходить на охоту, вдохновенные нежной умирающей ночью. До рассвета оставалось еще больше двух с половиной часов, но Легато знал, что уже не уснет: ему хватало всего четырех-пяти часов, чтобы полностью выспаться и чувствовать себя при этом великолепно. Впрочем, он предпочел бы спать восемь, десять часов в сутки, как и все прочие люди, но не видеть этих поганых снов.
Он отряхнул руки, расслабился и закрыл глаза, надеясь продремать до утра.
Но тут автобус судорожно дернулся и застыл на месте, будто врос колесами в землю. Одного взгляда за лобовое стекло хватило Легато, чтобы понять, что происходит: вокруг автобуса полукругом стояли бандиты, в свете фар были ясно видны широкие злобные ухмылки и пистолеты, наставленные на посеревшего от страха водителя.
Легато едва заметно, но весьма презрительно скривился. Он даже не знал, кто внушает ему большее отвращение: обыватели, бессмысленно копошащиеся в грязи, существующие только для того, чтобы набивать живот, совокупляться, размножаться и кормить червей после смерти, или эти ублюдки, взявшие пистолеты и поэтому возомнившие, что имеют полное право паразитировать на остальных. Он мог бы убить их прямо сейчас, пока они еще стояли снаружи, быстро и почти безболезненно, но не стал этого делать. Как правило, он не убивал никого до тех пор, пока не трогали его самого. А кроме того, ему нравилось играть с людьми, как кошка играет с мышью. Пусть мышка забудется, возомнит себя неуязвимой и всемогущей – за этим так забавно наблюдать! А хищник, застыв, как статуя, глядит на мышку и улыбается, а потом, когда ему надоедает этот фарс, ставит все на свои места одним верным хорошо рассчитанным прыжком. Только нельзя убивать мышку сразу: это слишком просто. Она обязательно должна осознать, что происходит, понять свое ничтожество под тяжелой лапой, ощутить боль падения со своего пьедестала, совсем недавно казавшегося незыблемым. А хищнику хватит единственного небрежного движения, чтобы мышка перестала существовать.
Поэтому Легато остался сидеть, наблюдая за происходящим своими насмешливыми золотыми глазами из-под прикрытых век.
От общей человеческой массы отделились три человека – видимо, главарь банды и его приближенные – и неторопливыми ленивыми шагами людей, уверенных в том, что добыча от них никуда не денется, направились к автобусу. Водитель, находившийся в полуобморочном состоянии, не сразу сообразил, что от него требуют открыть дверь; он еле-еле сумел отцепить сведенные судорогой пальцы от руля и не мог нажать нужную кнопку: руки дрожали от страха.
Дверь с легким шипением растворилась, и ступеньки автобуса, заскрипев, прогнулись под вошедшими бандитами; загорелись лампы под потолком. Тот, что шел впереди всех и выглядел наиболее вызывающе, оглядел мирно спавших пассажиров и, недолго думая, выстрелил в пол. От резкого звука тут же звонко задрожали стекла, а подавляющее большинство людей проснулись и спросонья не могли разобрать, что происходит.
- А ну вылазьте отсюда, живенько! – рявкнул главарь. – Шевелите ножками, и никто не пострадает… наверное.
Последняя фраза не успокоила, а еще больше напугала пассажиров. Они стали лихорадочно суетиться, собирать вещи в охапку и расталкивать тех, кто еще дремал. Только Легато продолжал спокойно сидеть в кресле, а Аэри, кажется, даже не проснулась и продолжала безмятежно спать на его плече.
- Ну! Вы что, глухие? Вылезайте, немедленно! Ну, ты, - главарь ткнул пистолетом в первого попавшегося, которым, конечно же, оказался Легато. – Какого хрена тут расселся? Вылезай и попрощайся со своей красивой куколкой, - тут ухмылка бандита стала шире и подлей, хотя, казалось, дальше уже некуда. – Она пойдет со мной.
Аэри была, в общем-то, терпеливым и снисходительным человеком, но моментально раздражалась, стоило кому-нибудь обозвать ее деточкой, лапочкой, солнышком, кисонькой или любым другим дурацким уменьшительно-ласкательным прозвищем, а особенно - красивой. Это слово просто выводило ее из себя. Она сразу же перестала притворяться спящей, открыла глаза и нахмурилась.
- Это вряд ли. Скорее ты от меня побежишь… если можешь бежать.
Фраза была глупейшая, но на тот момент Аэри ничего лучше не придумала.
Пистолеты выпали из онемевших рук и с глухим стуком упали на пол. Трое бандитов вдруг поняли, что не могут двинуться. Их тела застыли и отказались повиноваться: нельзя было пошевелить даже пальцем. Аэри наконец-то выпрямилась, и Легато повел левым плечом, разминая его: оно затекло за то время, что девушка на нем лежала. С любопытством повернув голову, он увидел сосредоточенное выражение на лице Аэри и ее глаза – слишком ясные и чистые для человека, который только что проснулся, с расширенными зрачками, закрывшими собой почти всю светло-зеленую радужку. Остался лишь тонкий ободок золотых искорок, отделяющий черную страшную прожорливую пропасть зрачка от белков. (Интересно, я так же выгляжу, когда применяю свои способности?) Теперь Легато решил не вмешиваться в происходящее до последнего, потому что ему стало интересно, что Аэри будет делать дальше.
А Аэри сама этого не знала. Обездвижив бандитов, она в замешательстве глядела на них. Контролировать их вечно было невозможно, но и отпускать их ни в коем случае было нельзя: они же снова схватятся за свои огнестрельные игрушки, и выйдет лишь хуже. Даже если заставить их уйти и оставить автобус и пассажиров в покое, они нападут на кого-нибудь другого. Скольких они еще убьют? Скольких (тут Аэри нахмурилась) изнасилуют? О том, что можно их убить, Аэри просто не думала. Она растерянно переводила взгляд с одной своей жертвы на другую и, пожалуй, чувствовала себя чуть ли не более беспомощно, чем они.
Аэри совсем забыла про тех бандитов, что остались ждать на улице, а их было по меньшей мере человек двадцать, и теперь они гадали, что же случилось с их товарищами. Ярко освещенный салон автобуса великолепно просматривался снаружи, и были видны три застывшие фигуры, но что с ними случилось, оставалось неясным. Наконец двое нерешительно подошли к двери, потоптались и сунули головы в автобус.
- Эй, ребята, вы что? Вы вооб…
Они хотели сказать еще что-то, но так и застыли с пистолетами в руках: Аэри “заморозила” и их тоже.
*…О нет. Что мне с ними делать?!..*
В поисках поддержки и подсказки она посмотрела на Легато, и по ее выражению лица он ясно понял: она их не убьет, по крайней мере, прямо сейчас. Можно было бы, конечно, оставаться в стороне и наблюдать за тем, как ситуация будет развиваться дальше, но Легато не был уверен, что это правильное решение. В конце концов, сейчас его задача не заставить девчонку убивать, как он заставил это сделать Ваша Паникера, а привезти ее к Хозяину, живой и по возможности здоровой. Поэтому Легато спокойно встал, чтобы лучше видеть тех, кто стоял на дороге, и перехватил контроль над всеми бандитами. Своих пятерых Аэри “уступила” ему без особого сопротивления. Может, не возражала против его вмешательства, может, была еще слишком неопытна и не смогла их удержать. По мысленному приказу Легато руки, державшие пистолеты, уже нацеленные на него, дернулись, и теперь бандиты целились друг в друга.
- Эй, ты, что, охренел?..
- Да это не я, это…
- Ты в кого целишься, тварь?!..
- Немедленно опусти пушку!
Легато позволил себе немного понаслаждаться их страхом и паникой. Аэри если и не понимала, что он собирается сделать, то в любом случае не возражала.
Пора прекратить это представление.
Раздался первый выстрел. Аэри вздрогнула от неожиданности и инстинктивно съежилась, вжимаясь в сиденье. В этот момент она чрезвычайно напомнила Легато Ваша Паникера – мимикой, неуловимыми мелкими жестами, глазами… Но как только он пригляделся к ней повнимательнее, все сходство, разумеется, тут же улетучилось. Потом выстрелы последовали один за другим; несколько особо впечатлительных пассажирок упало в обморок, а прочие хмуро глядели в спину Легато. Они не могли хорошо видеть, что происходит, но подозревали, что этот высокий синеволосый человек, кажется, только что их спас… и думали, а не лучше было бы, если бы он ни во что не вмешивался.
Все было кончено. Легато усмехнулся, глядя на трупы, лежавшие на дороге, а потом невозмутимо сел на свое место. Он в любом случае не собирался убирать тела под своими ногами.
Пассажиры постепенно отмирали, поняв, что непосредственная опасность миновала. И тут автобус стал ощутимо проседать: по-видимому, случайная пуля попала в правое переднее колесо. Надо было выйти и проверить, но никто не хотел перешагивать через трупы. Мужчины медлили, женщины отворачивались сами и закрывали детям глаза. В задних рядах разгорелась дискуссия о том, что теперь делать и что банда хотела от пассажиров, а вот обсуждения, почему преступники перестреляли друг друга, отчего-то все избегали. Наконец группа мужчин решилась пойти и вытащить тела из автобуса. Легато, откинувшись на сиденье, лениво наблюдал за их возней краем глаза, но ему присоединиться к уборке никто и не предлагал. Потом долго искали тряпку, чтобы замыть пятна крови, потом искали воду…
Когда пассажиры наконец вылезли из автобуса, на востоке уже появилась ярко-розовая полоса над линией горизонта. Было еще очень холодно, поэтому развели костер подальше от мертвых; нахохлившиеся люди, кутаясь в одеяла, сидели вокруг него и вполголоса переговаривались. Водители, уже пришедшие в себя, суетились у спущенного колеса и ругались, выясняя, как заменить его на новое, если у них нет домкрата. (Впрочем, поначалу Аэри опасалась, что у них не окажется и запасного колеса, поэтому дела обстояли не так уж и плохо.) На Легато и Аэри избегали смотреть, но Легато было совершенно все равно, а Аэри не обращала сейчас на это внимания: она стояла с отсутствующим взглядом и напряженно думала о чем-то. Лишь однажды она подошла к водителям, немного постояла около них, а потом без выражения сказала:
- Ночью был собачий холод. Но через час температура поднимется, и они начнут разлагаться под солнцем.
Водители посерели, покосились в сторону трупов и стали работать быстрее.

Вечером автобус остановился в очередной раз, чтобы водители сменились, а пассажиры сходили в туалет за ближайшую скалу. Аэри, не произнесшая ни слова с самого утра, и Легато, тоже молчавший весь день, вышли размять ноги.
Аэри относилась к смерти и трупам спокойно: профессия у нее была такая. Ее не могли шокировать кровь или вид выпущенных человеческих внутренностей, но ее покоробило то, что Легато смог так спокойно и буднично убить двадцать человек. Так, будто он не отнимал жизнь, а делал что-то естественное: умывался, причесывался, брился. То, что человек делает скорее по привычке, без эмоций. Но ведь убить человека – не то же самое, что чистить зубы!
А вот для Легато, судя по всему, это было именно так.
Аэри стояла в стороне от всех, и весь ее вид будто кричал: не подходите! не трогайте! прочь! Она никак не могла решить, как ей относиться к Легато и правильно ли он поступил. Наверное, такие ублюдки действительно заслуживали смерти за то, что убивали и насиловали, ломали человеческие жизни… Но она помнила выражение лица Легато, его усмешку, его отношение… Ему было смешно. Бандитам было забавно убивать беззащитных обывателей, не умеющих правильно держать в руках оружие, а Легато было забавно убивать бандитов, которые не могли ничего ему противопоставить.
Можно ли винить его за то, что он получил удовольствие, убивая тех, кто заслужил смерти… потому что тоже убивал и получал удовольствие?
К концу дня Аэри совсем запуталась в своих рассуждениях. Ей казалось, что правильный ответ вьется где-то рядом, стоит только протянуть руку и схватить его. Но ответ все время ускользал, а Аэри раздражалась все больше и за неимением лучшего козла отпущения винила Легато в том, что ей плохо думается. Разумеется, мысленно. Возможно, лучшим выходом было бы открыто поговорить с Легато, но она постоянно находила предлоги отложить разговор, уверяя себя, что нельзя говорить с ним на такую тему в автобусе, когда могут услышать другие.
*Ты просто страшно трусишь,* сказала себе Аэри. *Ты его боишься.*
И да, она его боялась. Не его способностей – она сама обладала такими же и знала, что он не может убить ее. Она боялась того, что он может так легко убить.
Конечно, бандиты тоже легко убивали, и им тоже доставляло это удовольствие, но это было ясно и понятно: у них были ничтожные душонки, они убивали для того, чтобы самоутверждаться, потому что ничего кроме этого не умели и ни на что кроме этого не были способны. Чем ниже опустился человек, тем больше удовольствия он получает, унижая других.
Но Легато?..
…А Легато дышал свежим воздухом, когда к нему подошел один из водителей и робко предложил:
- Ваша девушка жаловалась на холод… Может быть, вы возьмете ей второе одеяло?
Во время последовавшей мучительной паузы водитель покрывался холодным потом, так как сообразил, что ляпнул что-то не то. Легато немного полюбовался на то, как его корчит от страха, а потом коротко сказал:
- Да. Спасибо.
Он вынул одеяло из трясущихся рук и отнес его в автобус на сиденье Аэри. В конце концов, он вел себя вежливо с людьми, а тем более - с женщинами. До тех пор, пока это не переходило определенных границ, разумеется.

Примечания:
1. Так называется одна из серий манги Trigun Maximum.
2. Кто не верит, посмотрите семнадцатую серию, самое начало. Там Мидвэлли сидит с двумя девочками, блондинкой и брюнеткой, причем обе выглядят глуповатыми. А Легато в это время ест мороженое из вазочки, выглядит очень довольным и не возражает против обсуждения дел банды при посторонних.
3. *нехорошо прищурившись, оглядывает читателя* Кто-то не согласен?
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:19   #6
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О ПАУКАХ, МУХАХ И БАБОЧКАХ.
Аэри испытала несказанное облегчение, ступив на каменистую рассохшуюся землю Йорка следом за Легато. Главная улица Йорка ничем не отличалась от главных улиц других городов, в которых Аэри довелось побывать: умытые пылью фасады зданий, щербатые вывески с полустертыми и плохоразличимыми надписями, ветер, гоняющий по земле песок и сердито швыряющий его под ноги, не делая различий между горожанами и приезжими. К стенам жались продуктовые лотки с усталыми разомлевшими на жаре продавщицами.
Автобус пришел в Йорк аж в семь часов вечера – на три часа позже, чем полагалось по расписанию, хотя всю вторую половину пути водители гнали как сумасшедшие.
- Пойдем сначала купим билеты на пароход? – неуверенно предложила Аэри.
- Да.
Аэри тихо вздохнула, покосившись на Легато, и направилась в ту сторону, где, согласно уродливому указателю с надписью “Пристонь”, находилась пристань.
- Не торопись. Незачем бежать туда со всех ног.
- О? – Аэри остановилась и удивленно поглядела на Легато, оставшегося позади и нагонявшего ее неторопливыми шагами. – А разве я бежала? Я всегда так быстро хожу.
Легато поравнялся с ней и, не задерживаясь, пошел мимо. Аэри немного помедлила и пошла рядом; теперь ей поневоле приходилось сдерживать себя и приноравливаться к спокойным шагам Легато, и ее это злило.
- Ты всегда куда-то спешишь?
- Да нет… Я не люблю ходить медленно, даже если просто гуляю. Так уж я устроена.
- Значит, ты постоянно спешишь вперед. Зачем? Неужели тебе так хочется приблизить будущее? Состариться, ослабеть, умереть?
- Откуда такие пессимистичные мысли?
- Я не пессимист, - Легато усмехнулся как взрослый, услышавший наивное суждение маленького глупенького ребенка об устройстве этого мира. – Я реалист.
- Все пессимисты считают, что они реалисты. Разве можно сравнивать жизнь человека и то, как он ходит по улице? Хотя… Да даже если можно! Погляди на обывателей: вот уж они точно никуда не спешат и не торопятся. Ну и что, разве тебе нравится их жизнь? Шевелятся, как мухи, отравленные просроченным дихлофосом.
- Почему просроченным? – поинтересовался Легато.
- Да потому, что если дихлофос хороший, то мухи умирают через полчаса. А если просроченный, просто становятся сонными, вялыми, ползают и начинают более-менее шевелиться и соображать тогда. Когда над ними занесут мухобойку, - пояснила Аэри.
Легато оценил красоту и изящество метафоры и задумался о том, что, возможно, он недооценил девчонку и она не так глупа и наивна, как ему показалось на первый взгляд.
- Ну и?.. Просыпаются, едят, пьют, снова идут спать, женятся, рожают ненужных детей… просто потому, что так положено делать и так все делают. Я не хочу так жить. Я, конечно, не говорю, что правильно жить – порхать как бабочка с одного места на другое, нигде надолго не задерживаясь, делая то, что приходит в голову в данный момент. Так живу я. А вот эти бандиты – они похожи на пауков. Сосут кровь из мух и бабочек. Но… Я не знаю. Я никогда по-настоящему об этом не задумывалась, - призналась Аэри. – Жила как живется, жила как мне нравится…
С лица Легато сразу сползла вся та легкая насмешливость, которую он себе позволил.
*Бабочка… Кто-то должен убить паука, чтобы спасти бабочку.*
- …Ну что, берем билеты на завтра?
Легато, погруженный в мысли о Хозяине, не сразу понял, чего от него хотят, а потом очнулся и увидел Аэри, изучающую грязный рваный листок с расписанием песчаных пароходов.
- Вот. Завтра в двенадцать.
- На завтрашний пароход в Демитрихай билетов нет, - информировала кассирша, высунувшись из окошечка. – Могу предложить на следующий через пять дней. Есть двухместные и одноместные каюты, можно купить койку в общем зале. Стоимость еды в любом случае в билет не входит.
- А вы точно уверены, что на завтра все уже продано?
Кассирша недовольно скривила губки, однако все-таки сказала “Сейчас еще погляжу” и стала рыться в каких-то бумажках, которыми у нее был завален весь стол.
- Ага… Да. Странно, но один двухместный номер еще остался. Пятьсот двойных долларов. Будете брать?
Аэри выжидающе посмотрела на Легато: она не была уверена, как он отнесется к идее провести ночь в одной каюте.
…А Легато постарался отнестись к этому философски и достал деньги. И все же у двоих мелькнули чрезвычайно похожие мысли:
*Надеюсь, эту ночь мы сумеем снять в гостинице разные комнаты…*

Тук-тук-тук…
- Легато!
Аэри стояла перед запертой дверью его номера и гадала, куда его понесло в половине десятого ночи. Ведь не лег же он спать, в самом-то деле! Вот так всегда: стоит ей после долгих мучений решиться наконец что-то сделать, как тут же выясняется, что это больше невозможно. Только она собралась серьезно поговорить с Легато, а его нет! Конечно, завтра они все равно будут ехать в одной каюте, но лучше поговорить с ним прямо сейчас, пока она еще не струсила и не передумала…
Она развернулась, потому что торчать под дверью дальше не было смысла, и спустилась на первый этаж, намереваясь спросить у обслуживающего персонала, не видели ли они, как из гостиницы выходил высокий синеволосый мужчина в белом плаще. Легато они, разумеется, заметили (особенно женщины; пропустить это чудо мимо было невозможно), но куда он отправился на ночь глядя, не имели не малейшего понятия. Они за ним не следили, а он сам ничего не сказал. Впрочем, Аэри так и предполагала.
Внезапно ей очень сильно захотелось найти Легато. Ей казалось, что это чрезвычайно важно, вопрос жизни и смерти. Захотелось найти его до волнения, до дрожи в ногах от нетерпения, до того, что можно забыть про все и сконцентрироваться только на одном: куда ушел Легато?..
И Аэри получила этот ответ. Она почувствовала след его энергии – слабый, едва различимый, но все-таки след. Его пересекали другие люди, топтали ногами, но он не исчезал и звал Аэри куда-то прочь, за пределы города.
Невзирая на позднее время и темноту, Аэри выскочила на улицу и пошла по следу, даже не взяв из своего номера плащ. Об этом она пожалела уже через минуту, потому как температура воздуха стремительно понижалась, но не стала возвращаться в гостиницу: сейчас она больше всего боялась того, что след исчезнет, оставив ее посреди чужого холодного незнакомого города. Честно говоря, она не знала, что скажет Легато, когда наконец дойдет до конца следа, да это ее и не волновало. Сейчас перед Аэри была цель: дойти, и она шла, решив, что проблемы будет решать по мере их возникновения.
А след вел на заброшенные окраины Йорка, где недружелюбные дома скалились черными прожорливыми проемами окон и домов. Она постепенно приближалась к внушительных размеров разоренному зданию непонятного назначения: след уходил именно туда. Аэри замерзла окончательно и сейчас, пожалуй, уже ничего толком не хотела: только чтобы все это побыстрее закончилось и можно было лечь в объятия постели, согреть ее своим телом, уснуть и видеть сны…
*Ну да, а в объятия Легато не хочешь,* оборвала она себя. *Этот айсберг согреет, как же… Наверное, у него и руки холодные, как ледышки. Вот сейчас выйдет наружу, а я его тут встречаю…
Ну а раз не хочешь, то хотя бы не стой перед зданием у всех на виду!*
Аэри осторожно подошла к дверям, заглянула внутрь и попала в царство проводов, проводочков, странных вычислительных машин, труб, кнопок и лампочек. Провода беспорядочно торчали из стен, мертвые экраны слепо отсвечивали лунный свет, кнопки были выломаны, лампочки по большей части перебиты. Она решила, что раньше это был завод по производству атомной энергии. Такие технологии, как компьютеры, больше нигде и не использовались. Интересно, отчего он остановился? Какая-то авария? Реактор вышел из строя?
Осматривая первый зал, она совсем забыла про след, а когда вспомнила, поняла, что потеряла его. Аэри попыталась сосредоточиться и поймать его снова, вернуть ощущение нетерпения, которое почувствовала первый раз, но ничего не вышло. Теперь она поневоле задумалась, найдет ли сама дорогу обратно в гостиницу.
*Вот и влипла. Захотелось приключений на свою… голову.*
Аэри мысленно обозвала себя дурой и решила, что выйти отсюда она всегда успеет и надо исследовать место, пока есть возможность. Главное, надо делать это осторожно: кто знает, какие сюрпризы может преподнести заброшенный погибший завод? И очень не хотелось бы напороться на Легато. Интересно, что ему все-таки здесь понадобилось?
И тут она снова почувствовала ту ни с чем не сравнимую энергию, которую желала найти вот уже больше двух лет. Энергию разрушения Джули, энергию разрушения Августы… Она звала к себе, и из головы сразу же вылетели всякие глупости вроде возможных опасностей или Легато, которые могли подстерегать за ближайшим углом.
И Аэри приоткрыла дверь в следующий зал.

Прошло уже достаточно времени с тех пор, как здесь был хозяин, но по помещению все еще витал его запах, тонкий и ни с чем не сравнимый. Стены. Пол и потолок, облицованные белым матовым кафелем, мягко отражали свет ламп, и казалось, что стены светятся изнутри. Это место, казавшееся мертвенно спокойным и безмятежным, таило в себе мощь и силу, скрытые до поры до времени, но готовые вырваться наружу, когда найдется тот, кто сможет их освободить.
Легато стоял в помещении главного реактора бывшей атомной станции. Реактора, в котором Хозяин восстанавливал силы и набирался энергии. (1) Воспоминания были настолько реальны, что Легато даже показалось, что он ощущает присутствие Хозяина рядом с собой.
Или… это было слишком реально, чтобы казаться.
Неужели Хозяин здесь? Легато обернулся и с удивлением увидел, что в зале, через который он только что прошел в реактор, кажется, горит тусклый свет, хотя он точно помнил, что не зажигал его. Кто еще мог это сделать? Легато тихо пошел к двери, в волнении ожидая появления знакомой фигуры. Хозяин должен быть где-то рядом. Где-то…
Легато и сам не понял, облегчение он испытал или разочарование, когда в соседнем зале увидел настырную девчонку. Правда, Аэри стояла спиной к нему, увлеченно изучая один из многочисленных пультов управления, и вряд ли догадывалась о его присутствии. Очевидно, она и включила свет: выключатель не так уж сложно найти.
Легато разозлился на себя за то, что уже второй раз принял ее за Хозяина, но ему было интересно, что она собирается делать дальше. Не исключено, что Аэри бывала здесь и раньше. Или она следила за ним? Вряд ли. Он бы заметил. Быстро оглядевшись, Легато понял, что в реакторе спрятаться не удастся: просто негде, а выход из реакторного отсека был только один – в ту самую комнату, где сейчас находилась Аэри. Впрочем… Все помещение по периметру опоясывал балкон под потолком, а забраться на него можно было по узенькой железной лестнице. Если Легато встанет на балконе, весь зал будет виден ему, как на ладони, а Аэри его не заметит - разумеется, если только не поднимет голову вверх. Быстро и по возможности тихо он забрался по ступенькам, надеясь успеть до того, как Аэри войдет.
Он успел. Более того, он стоял на балконе, прямо над дверью, и ждал, когда же девушка войдет в реактор, но она явно не торопилась. Вот забавно, если она повернется и уйдет, и выяснится, что он зря устроил эту игру в прятки.
Но нет – внизу, в дверях, появилась ее фигурка, казавшаяся смешно маленькой с такой высоты. Она оглядывала зал, значит, наверное, она была здесь в первый раз. Легато на всякий случай принял невозмутимый и независимый вид, если ей вдруг взбредет осмотреть потолок, но напрасно: Аэри уже увидела реактор и направилась прямиком к нему.
Реактор выглядел как простая лампочка накаливания, однако гигантских размеров, подсоединенная проводами к пультам. Внутри, там, где должно находиться Растение, вырабатывающее энергию, теперь была пустота, и Аэри впервые задумалась о том, что такое Растения. До этого она знала только то, что они существуют и генерируют энергию для людей. Откуда они взялись? Почему они делают это? Люди подчиняют их себе или растения работают на людей добровольно? Стареют ли они, умирают ли? Могут ли восстать против людей? Разумны ли они и испытывают ли они эмоции? Почему останавливаются заводы? Что случилось именно с этим Растением?
А еще от пустого реактора исходила та самая энергия, что заставляла ее забыть обо всем на свете. Если бы Легато сейчас вздумалось спуститься с балкона, она бы просто этого не заметила, потому что все ее внимание было приковано к реактору.
Странно… Получается, что Джули и Августа были разрушены взрывом завода? А разве в Августе был завод? А почему тогда люди не пострадали?
Вопросов было все больше и больше, а Аэри запутывалась в них, как в паутине. Сможет ли этот Найвз ответить на них? У Легато спрашивать было бесполезно: он ясно дал понять, что ничего не знает, а если и знает, то не скажет. Нечего даже унижаться и приставать к нему. К тому же по вопросам он может понять, что Аэри за ним следила.
- Что здесь происходит? Кто я?..
Аэри понимала, что пустая оболочка реактора ей не ответит, но все-таки спросила вслух. Ее слова метались по пустому просторному залу, шарахаясь от стен. Больше на заводе делать было нечего, но Аэри не могла просто так взять и уйти, поэтому она села прямо на пол, наплевав на прохладу и шанс простудиться.
- Найвз…
Легато напрягся, услышав это. Она знает, что Найвз здесь был? Она знакома с Хозяином?
А у Аэри это имя оставило легкое покалывание на языке, как и в прошлый раз. Почему родители дали своему ребенку такое странное имя? Или он взял его себе сам, когда вырос? Какое отношение Найвз имеет к разрушению Джули и Августы? Почему Легато на него работает? Легато… Успокаивающее, затягивающее имя, приятное. Что же оно все-таки означает?..
…А потом все мысли ушли. Аэри сидела на полу перед реактором, ни о чем не думала и ей отчего-то было очень хорошо, а в такие моменты она всегда начинала напевать себе под нос. На мотивчики, тут же рождавшиеся у нее в голове и забываемые сразу после воплощения в песню, без слов – она мурлыкала себе в удовольствие, не придавая этому большого значения и не задумываясь над этим.
Когда причудливое эхо, швыряя голос Аэри о кафельные стены и разбивая его на множество голосов, донесло их наконец до Легато, он испугался и вцепился в поручни, потому что сразу узнал мелодию: это была одна из тех самых песен, что пели ему существа в его втором сне. Женские голоса летали по залу, обступили его со всех сторон, обнимали его, а он не мог и не хотел убегать от них.
Как?.. Откуда?..
И ему показалось, что прошла целая Вечность, пока Аэри наконец замолчала, поднялась на ноги и пошла к выходу. Со стороны это выглядело так, будто она только что возносила молитву в храме какого-то Высшего Создания пред его троном. А то, что трон пустовал, было не так уж важно: главное, что Создание действительно сидело на нем и когда-нибудь обязательно вернется сюда снова. Теперь Легато был совершенно уверен в том, что его решение привести Аэри к Хозяину было правильным.
Выходя из зала, Аэри несколько раз оглядывалась назад, а в дверях остановилась и долго смотрела на реактор, мысленно прощаясь с энергией и обещая себе, что непременно вытрясет из Найвза всю информацию.
Подождав пятнадцать минут после ее ухода, из зала вышел и Легато.

Аэри с удовольствием подставила лицо ветру, стоя на палубе песчаного парохода, на всей скорости мчащегося в город Демитрихай. Она любила скорость, и поездки на пароходах ее нисколечко не укачивали. Настырные песчинки иногда норовили попасть в глаза, а за исключением этого жизнь была прекрасна и удивительна. Могла испортить настроение только мысль о том, что они с Легато будут ночевать в одном двухместном номере. В котором, как они уже выяснили, всего лишь одна, хоть и двуспальная, кровать. Еще хорошо, что две подушки и два одеяла.
Я не хочу иметь с ним ничего общего, не говоря уж об общей постели!
И дело было вовсе не в том, что Аэри так уж сильно стеснялась или боялась, что Легато начнет приставать к ней ночью. Наоборот, она подозревала, что, если попробует соблазнить его, этот айсберг вежливо приподнимет одну бровь с выражением холодного терпения на лице и останется равнодушным, как камень. Просто Аэри не представляла себе, каково это: делить с кем-то свою постель. Она привыкла, что кровать полностью, целиком и безраздельно принадлежит ей. Можно лечь поперек, свернуться калачиком, положить ноги на подушку, укутаться в одеяло, как в кокон, и никто тебе слова поперек не скажет. А еще она ворочалась во сне, пихалась и лягалась. Однако после некоторого размышления Аэри решила, что это проблема Легато. Это ведь она его будет ночью пихать, а не наоборот! Лишь бы не обнаружить, что он громко храпит во сне.
Впрочем, до вечера было еще далеко, а пока что Аэри вынула заколку из волос, позволяя ветру трепать и запутывать их, как ему вздумается, оперлась об ограждение и смотрела вперед, на безбрежную, песчаную равнину. А Легато. Взглянувший на нее в этот момент, поразился ее сходству с Хозяином: у нее было точь-в-точь такое же вдохновенное выражение лица, что и у Найвза иногда.
А она стояла, наслаждаясь ветром и скоростью, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне солнечного неба, синего, как волосы Легато.

Аэри проторчала на палубе почти до одиннадцати часов вечера и в конце концов осталась одна: все нормальные люди уже давно ушли спать. Она спряталась от ветра, ставшего ледяным и со злостью хлеставшего по лицу, за рубкой. На нашей планете день и ночь – два разных существа, думала она. И они уравновешивают друг друга. И каждое посылает на Землю своего слугу– ветер…
Впрочем, пора идти спать, если она не хочет завтра зевать весь день от недосыпа.
Дверь в их с Легато общую каюту она открывала осторожно, на тот случай, если он уже уснул. Но нет – в комнате горела лампочка, и Аэри с умилением заметила, что Легато, взяв вторые одеяло и подушку, собирался спать в кресле, как настоящий джентльмен. Он наконец-то снял свой ужасающего вида плащ, перчатки и остался в черных брюках и водолазке. (2)
Наступил очень удобный момент, чтобы наконец-то начать разговор. Подслушать их в каюте никто не мог, да и Легато, вроде бы, был в хорошем и более-менее благодушном расположении духа.
- Легато… Зачем ты убил их?
Он не сразу понял, о чем спрашивает Аэри, а, вспомнив, слегка усмехнулся.
- Потому что они были недостойны того, чтобы жить.
Хороший ответ.
- А кто дал тебе право решать, достойны они этого или нет? Ты же видел их первый раз в жизни! С чего ты взял, что можешь выносить такие решения?
Да никак у нее такой же глупый и наивный взгляд на мир, как и у Ваша Паникера, подумал Легато, и усмехнулся еще раз. А Аэри осознала, что на самом деле ничего о нем не знает. Может быть, он встречался раньше с этими бандитами. Может быть, они как раз напали на автобус потому, что знали, что Легато в нем едет! Она никогда не была в курсе разборок преступных банд, только знала, что бандитов в последнее время развелось слишком много, чтобы правительство могло контролировать ситуацию. А возможно, вмешиваться в это было себе дороже. Президент не обладал ни авторитетом, ни хорошей армией, а те солдаты, что служили на государство, обеспечивались оружием, бронежилетами и питанием гораздо хуже, чем обычные шестерки банд. В это время преступные главари заботились о своих людях гораздо больше. Впрочем, нельзя винить во всем правительство: президент не бог, он не всемогущ и не способен испепелять недостойных одним своим пламенным взглядом. Наверняка есть не коррумпированные чиновники, которые пытаются что-то делать, но что они могут…
- Но ведь ты сама говорила, что бандиты – пауки, сосущие кровь других. Я просто убил нескольких пауков. Неужели ты сама оставила бы их в живых? Зачем?
Ну, положим, не “нескольких”, а штук двадцать-тридцать…
- Я помню, что я говорила! Я спросила это у тебя не потому, что не согласна с тем, как ты поступил. Я хочу понять, как ты пришел к этому. Чувствуешь разницу?
- Они – всего лишь мусор, который должен кто-то убирать.
- Мусорщики и палачи всегда были нужны человечеству. Их сторонились, их презирали, но они были необходимы. Только мусорщик убирает то, что выкинули другие люди. Палач убивает потому, что так приказал судья. И бесполезно обвинять палача в том, что он кого-то казнил. Это его работа. Ответственность за правильность решения берет на себя судья. И это тоже его работа. А чьим решениям следуешь ты?
- Обычно – своим собственным.
- О! - сказала Аэри, потому как ничего более умного на тот момент она придумать не смогла.
- Но в этот раз я последовал твоему.
- Что?! Я ничего не…
Вот она, человеческая логика, засмеялся про себя Легато.
- Погоди. Ты хочешь сказать, что я уже мысленно осудила их, но у меня не хватило сил привести свой же приговор в исполнение?
На мгновение на лице Легато мелькнуло удивление. Эта девчонка уже в который раз оказалась умнее и понятливее, чем он предполагал. Конечно, вместо того, чтобы сердиться на себя за то, что недооценил ее, он разозлился на Аэри. И это тоже было очень по-человечески. Потом Легато снова овладел собой, и на его лицо вновь вернулась равнодушная насмешливость. Аэри отметила это и мысленно поздравила себя с тем, что ей удалось сбить с него маску.
- Ты догадлива.
Это было сказано с нехорошей усмешкой, но, учитывая обычные холодность и безразличие Легато, Аэри решила принять слова за комплимент, а не за оскорбление.
- Ну хорошо… А когда ты принимаешь решения сам, на чем ты основываешься?
- Да на том же, что и ты, - пожал плечами Легато. – Многие люди думают, что бандитов следует казнить за преступления, которые они совершили, но никто из обывателей не способен сам взять оружие и сделать это. А я способен, я убил их. Все очень просто.
Аэри замолчала, потому что не знала, что еще можно сказать. Все, сказанное Легато, было правдой, но у нее осталось неуловимое чувство, будто она что-то упустила. Будто что-то здесь не так.
- Легато! - внезапно озарило ее. – Допустим, что обыватели – мухи, а бандиты - пауки… ты, кажется, с этим согласен, не так ли? А кто тогда судьи? С одной стороны, они карают пауков. А с другой, неужели они намного лучше? Я имею в виду, что бандиты убивают потому, что они сильнее, потому, что им так хочется. И они полагают, что имеют право решать судьбы других. А судьи? Что дает им право распоряжаться человеческими жизнями? Чем они выше, мудрее прочих? Чем они это право заслужили? Может, оно такое же дутое, как и право бандитов, и не является оправданием? Про палачей я молчу: они лишь исполнители чужих приказов, хотя и у них, между прочим, есть своя голова на плечах… Ну так?..
- Не будь такой нетерпеливой. Завтра. Завтра ты все узнаешь и получишь ответы на все свои вопросы.
*…если Хозяин сочтет нужным на них ответить,* добавил про себя Легато. *Если Хозяин сочтет нужным рассказать тебе, ты узнаешь, почему человеческая раса должна быть стерта с лица Земли. Впрочем, судя по твоим рассуждениям об обывателях, ты и так это понимаешь, но не хочешь себе в этом признаваться. Ты узнаешь, почему Хозяин имеет право. Может быть, выяснится, что ты тоже не-человек…*
И оба снова подумали об одном и том же:
*Лишь бы побыстрее наступило завтра!*

- По-твоему, мы едем быстро? – Аэри не удержалась и поехидничала.
- По-моему, мы едем нормально, - без тени улыбки отрезал Легато.
Раньше он бы просто промолчал и оставил Аэри без внимания, но последние два дня сильно повлияли на его отношение к ней, сложившееся было вначале. Может быть, дело в ее рассуждениях о бабочках и пауках, или в том, что она напевала песню из его второго сна (который, кстати, не снился ему уже довольно долго), или в том, что она оказалась немного похожей на Хозяина, или в их вчерашнем ночном разговоре… Так или иначе, он признал (мысленно, разумеется), что Аэри не такая, как все прочие люди, кем бы она ни являлась на самом деле – человеком или Растением. Он даже не знал, чего бы ему хотелось: если она окажется человеком, общение с ней слишком низко для него, если же Растением…
Слишком высоко.
Может быть, он неосознанно ехал медленнее, чем обычно, потому что пытался оттянуть тот момент, когда узнает о том, кто же она. Этого, разумеется, он не признавал и считал, что едет так же, как и всегда.
Впрочем, кроме скорости, которая была, на взгляд Аэри, ниже некуда, придраться не к чему: Легато водил машину превосходно. Автомобиль не ехал по песку, а будто плавно летел над землей. Камешки, маленькие и побольше, все время норовившие попасть под колеса проезжающему по пустыне транспорту, будто сами убегали с пути их машины, а немногочисленные ямки Легато видел еще издалека и осторожно, но не снижая скорости, их объезжал. Аэри удивляло, как он умудряется находить верную дорогу: везде, куда хватало глаз, не было ни скал, ни чахлых деревьев, ни маленьких поселений – ничего, что могло бы случить ориентиром. Как будто Легато вело шестое чувство, то самое, что помогает кошкам вернуться домой за много миль и не сбиться с пути.
Ехали они уже около трех часов, оставив город Демитрихай далеко позади, и Аэри стало казаться, что она сейчас расплавится: солнца стояли в зените и палили нещадно, а вся вода, взятая с собой, чуть не закипала в бутылках.
- Сколько нам еще осталось ехать? – наконец спросила она. – Только не говори, что мы проехали лишь половину пути!
- Не торопись. Мы скоро приедем.
Ехать действительно оставалось совсем немного. Еще пять-десять минут, и на горизонте появится темно-зеленое пятно, которое при приближении окажется обломками космического корабля и зеленым оазисом посреди пустыни. Легато помнил свою собственную реакцию, когда увидел оазис в первый раз. Тогда он понял, что значит настоящий зеленый цвет, цвет настоящей жизни, цвет листьев на деревьях, хотя на листьях оседала пыль песчаной пустыни. Он вдыхал запах листьев так, будто каждый его вздох был последним. Он слышал, как листья перешептываются между собой, а ветер подхватывает и уносит их шепот вдаль, как в его втором сне. Он стоял на песке и боялся сделать шаг вперед, потому что не осмеливался топтать нежную траву. Легато много приезжал сюда, и каждый раз Хозяин сам выходил к нему, вне зависимости от того, день это был или ночь. И каждый раз Легато стоял на песке и жадно глядел на зеленый ковер перед ним, но ни разу так и не шагнул на него.
Однако десять минут прошли, а на горизонте было чисто, так что Легато даже стал волноваться, не сбился ли он с пути, но это было маловероятно, потому что дорогу он знал великолепно и ездил по ней не раз. Зато чем дальше они ехали, тем сильнее ощущалось присутствие энергии, разрушившей Джули и Август. Ощущение было гораздо сильнее, чем обычно; это заставило Легато волноваться и ехать быстрее. Аэри, тоже почувствовавшая эту энергию, не могла сидеть спокойно, вертелась так, будто под ней было не сиденье автомобиля, а подушка для иголок, и безрезультатно всматривалась в пыльную даль, но ничего не видела, кроме однообразного бесконечного песка.
Прошло еще пять минут, а оазис все не появлялся, в то время как энергия становилась все чище и сильнее. Легато не мог понять, что произошло, но тут его внимание привлекло к себе ярко-красное пятно на песке. Он подъехал ближе, остановился, игнорируя изумленную Аэри, и подошел к пятну поближе.
На пыльной земле аляповато разлапился кляксой плащ, который мог носить только один человек. А точнее, только один не-человек.
Вашу Паникеру. Здесь был Ваш Паникер.
Теперь, осмотревшись внимательнее, Легато заметил разбросанные и блестевшие на солнце гильзы, наполовину зарытый в песок крест, принадлежавший когда-то Вольфвуду, и два валявшихся на земле пистолета одинаковой конструкции с барабаном на шесть патронов, один – серебряный, другой – черный. И Легато был совершенно уверен в том, что первый был Ваша Паникера, а второй – Хозяина.
Что здесь случилось? Каким образом Ваш Паникер узнал об этом месте? Ему мог сказать Вольфвуд. Этот Вольфвуд всегда слишком много знал… Очевидно, Хозяин и Ваш Паникер использовали свои возможности – тогда понятно, почему все вокруг на несколько километров пронизано этой энергией, а оазиса и обломков корабля больше нету – они просто расщепились на молекулы. И в этом противостоянии победил…
*…Ваш Паникер?…*
От подобной мысли Легато передернуло, но, скорее всего, именно так все и произошло. Он знал, что Хозяин ни за что не оставил бы свой пистолет, но его мертвого тела тоже нигде не было видно. Тут Легато внезапно понял, что не знает, может ли Хозяин когда-нибудь умереть и отчего. Он просто не задумывался над этим вопросом. Хотя, наверное, если Ваш Паникер смертен, то, значит, смертен и Хозяин? Неужели он тоже чувствует боль, у него тоже течет кровь? На песке остались бурые уродливые пятна, но кто был ранен – Хозяин или Ваш Паникер – нельзя было сказать.
Легато совсем забыл про Аэри, а она вылезла из машины и решила побродить по полю битвы самостоятельно. Без особого интереса она оглядела пистолеты: Аэри никогда не имела ничего общего с огнестрельным оружием и мало в нем понимала. Заинтриговало ее лишь то, что оба пистолета излучали энергию, но, поскольку энергией буквально лучилась земля под ногами, Аэри не обратила на это особенного внимания. По кресту она равнодушно скользнула взглядом, хотя про себя отметила, что он кажется ей смутно знакомым, приподняла за плечики плащ, правый рукав которого оказался оторван, и бросила его обратно на песок, подивившись его размерам.
- Какой большой. Интересно, кому он пришелся впору…
- Он и был велик Паникеру, - рассеянно отозвался Легато, думая о том, что же теперь делать. Он наклонился, поднял черный пистолет Хозяина, показавшийся ему теплым, и спрятал его в карман.
Аэри сразу же с азартом вцепилась в его слова.
- Значит, здесь был Паникер? Он действительно существует, это не легенда? Ты его знаешь? Как он связан с Найвзом?
- Это не твое дело, - отрезал Легато, не глядя на нее.
Аэри в задумчивости поглядела на песок, пнула плащ ногой. Судя по всему, Легато был растерян, и открывшаяся перед их глазами картина являлась для него полной неожиданностью.
- Ты знаешь, я думаю, что все-таки мое тоже… - Тут Легато посмотрел на нее очень нехорошо, так что Аэри быстро продолжила: - Ты ведь ищешь своего Хозяина, не так ли? А я могу попытаться встать на его след и узнать, что с ним стало.
Легато обернулся к ней и смерил таким колючим взглядом, что Аэри сразу стало неуютно.
- Ты уверена, что это у тебя получится?
- Ну… нет, - призналась Аэри. – Но попробовать можно, не выйдет так не выйдет, - и тут же пожалела о своем последнем замечании. Для Легато, судя по всему, имело огромное значение, “выйдет” у нее или нет.
- Пробуй, - коротко бросил он.
*Что, прямо сейчас?* поразилась Аэри, но спорить с Легато или хотя бы выражать свое недовольство вслух не стала: ее напугало его выражение лица, ледяное и чем-то нечеловеческое. Она закрыла глаза и попыталась уверить себя, что найти след сейчас – самое важное, что может быть в жизни. Волнение заставило трепетать каждый нерв тела, все чувства обострились до предела, и на свете не было больше ничего, кроме нее и…
…двух четких, красивых одинаковых следов, протянувшихся в воздухе, видимых для нее так ясно, будто они ярко светились во тьме. Аэри чуть не подпрыгнула от радости, но тут же опомнилась и осторожно раскрыла глаза, опасаясь, что следы пропадут, но они остались.
- Они ушли… туда, откуда мы, собственно, прибыли, - поделилась Аэри своим открытием с Легато.
- Поехали, - мужчина без дальнейших раздумий повернулся и направился к машине, но приостановился и бросил через плечо: - Надеюсь, ты понимаешь, что ждет тебя, если выяснится, что ты врешь.
Девушку передернуло.
- Я не вру, - процедила она сквозь зубы.
Но для Легато, кажется, даже не имело значения, ответила она что-то или нет. Он отвернулся и пошел дальше.
- Эй, подожди!
Легато продолжал идти, не обращая на нее внимания, и это разозлило Аэри. Она не терпела, когда кто-то обращался с ней, как с пустым местом, и, недолго думая, поставила на его пути энергетический барьер. Ничего опасного; просто человек или животное, наткнувшись на него, останавливались: дальше их не пускала невидимая, но прочная стена. Легато почувствовал, как ноги налились тяжестью, сразу стало трудно идти, воздух стал вязким и густым, но он по-прежнему мог двигаться вперед, хотя с большими усилиями и маленькой скоростью.
- Я не собираюсь искать неизвестно кого и неизвестно зачем! Ты мог бы ответить на некоторые вопросы прямо сейчас! И не говори, что ничего не знаешь, все равно не поверю! Тебе не кажется, что поделиться со мной информацией было бы честно?!
Легато мог бы припугнуть ее, но передумал. Хозяин тоже умел ставить подобные барьеры… и они, вероятно, плохо действовали на Легато, потому что он обладал левой рукой Ваша Паникера… Кто же она, эта Аэри?
- Найвз и Ваш Паникер – враги?
- Да.
- Хотя это несколько странно – после сражения и перестрелки вместе ехать куда-то!
Легато промолчал, потому что и сам этого не понимал. Скорее всего, Хозяин был без сознания… Тогда ясно, что его забрал с собой Ваш Паникер. Зачем? Не смог убить, но не смог и оставить в пустыне умирать?
- Значит, Паникер в самом деле умеет управлять энергией, как и мы с тобой, только в гораздо больших масштабах, и так он разрушил два города… Или ты тоже так можешь?
- Я – нет.
- А что тогда можешь?
- Управлять телами людей.
- То есть ты используешь для этого энергию, как и я. Да черт возьми, откуда такие способности у нас с тобой?!
- Меня наградил Хозяин. Я уже говорил тебе об этом.
- Да кто такой твой Хозяин?!
- Этого я тебе не скажу.
- Не скажешь потому, что не знаешь, или потому, что не хочешь? Или твой Хозяин тебе запретил?
Легато снова ничего не ответил, глядя на нее своими загадочными золотыми глазами в упор.
- Какое отношение этот Найвз имеет к Паникеру?
- Чем быстрее мы их найдем, тем быстрее ты это узнаешь, - невозмутимо пресек все дальнейшие расспросы Легато и пошел к автомобилю так быстро, как позволяла ему энергетическая стена. Больше держать барьер смысла не было, и Аэри его сняла, сверля взглядом удалявшуюся спину Легато почти с ненавистью. *Вот ведь гад!*
Впрочем, теперь она знала, что гоняется не за пустышкой, и где-то вдали, там, куда уходили следы, ее ждали те, кто их оставил, и они могли многое ей рассказать. А потому Аэри проглотила обиду и пошла вслед за Легато, но блеск невдалеке привлек ее внимание. Повинуясь внезапному импульсу, Аэри нагнулась и подняла серебряный пистолет. Повертела его немного в руках, удивляясь, что с ним делать, а затем за неимением лучших идей сунула во внутренний левый карман плаща. Как ни странно, пистолет оказался на удивление легким, и уже через пять минут Аэри про него забыла.

Примечания:
1. Пару раз в аниме появляются сцены, в которых Найвз заключен в нечто вроде большой банки – я предположила, что это и есть реактор.
2. Допустим, что это называется водолазкой…
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:23   #7
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ПЯТАЯ. ВАШ ПАНИКЕР.
К концу поездки Аэри, уставшая от песка, жары, солнца и езды на автомобиле, разомлела, плохо соображала и уже ничего не хотела, кроме прохладного душа и уютной постели с приятно холодящими тело простынями. Ей казалось, что в ее черепной коробке мозг расплавился и превратился в серую единообразную массу. Легато, судя по всему, тоже было тяжело, но он этого не показывал. За всю дорогу обратно до Демитрихай Легато не произнес ни единого слова, и вид у него был настолько мрачный, что Аэри не осмеливалась задавать ему вопросы и прикусила язык. На этот раз он вел машину на предельной скорости, ненамного уступавшей скорости песчаного парохода, только ветер остервенело бил по лицу и кидал в лицо пыль, так что Аэри даже пришлось надеть свои нелюбимые темные очки, чтобы песчинки не попадали в глаза. И лишь когда они подъезжали к окраинам города, Легато нарушил неприятное молчание и спросил:
- Ты можешь определить, куда они направились дальше?
Аэри кивнула, вглядываясь вдаль.
- Я могу даже показать улицы, по которым они проехали.
- Веди, - приказал Легато, впервые за весь обратный путь сбавляя скорость до шестидесяти километров в час, чтобы никого не сбить и не проскочить нужного поворота. – Но говори заранее, если необходимо поворачивать.
Скоро выяснилось, что Паникер метался по городу, как заяц. Сначала следы привели их к единственной на весь город больнице, унылому серому зданию, полному скучающих врачей, медсестер и больных. У них удалось узнать, что два дня назад красивый высокий молодой блондин с замечательными зелеными глазами (“ну... вот почти как у вас, девушка”) покупал у них бинты, обезболивающее и пластыри, а еще улыбался и делал комплименты всем девушкам, красивым и не очень, поэтому и запомнился персоналу так хорошо. После этого следы петляли по различным продуктовым лавкам и магазинам, где Паникер закупался едой, и, наконец, привели их к дому механика. После нудных жалоб на старость и ухудшившуюся память, быстро пресеченных Легато, он вспомнил, что позавчера молодой человек купил у него несколько канистр бензина, а еще молодой человек вез с собой больного брата.
- Я полагаю, “больной брат” и есть твой хозяин? – спросила Аэри, когда они вышли от механика.
- Да.
Не было сомнений: Паникер собирался везти Хозяина куда-то на автомобиле, причем на большое расстояние. Ну что же, в таком случае обязанность Легато – последовать за ними.
- Нет никакого смысла ехать прямо сейчас, - вяло заметила Аэри будто в ответ на мысли Легато. – Лучше закупиться сегодня вечером, пока еще не совсем стемнело и не все магазины закрыты, а выезжать завтра рано утром, выспавшись и на свежую голову.
- Ты не потеряешь след?
Откровенно говоря, у Аэри не было никакой уверенности в том, что завтра она найдет след также легко, как и четыре часа назад, но, недолго думая, она махнула рукой.
- Нет.
- Оплачивать еду, бензин и номера будешь ты. У меня больше нет денег, - поставил ее в известность Легато.
- Ну ладно, - Аэри мысленно прикинула содержимое своего кошелька и успокоилась: в нем было еще достаточно денег. – Подожди… а машину-то ты напрокат взял?
- Купил, - бросил Легато через плечо, идя к ближайшему продуктовому магазину.
*Еще бы, если автомобили покупать, неудивительно, что деньги скоро заканчиваются!*

Автомобиль, раньше мчавшийся на всех парах, мелко задрожал и вдруг неожиданно начал сбавлять сход, прополз сотню метров по песку и замер. Легато, пытавшийся дремать несмотря на то, что одно из заходящих солнц, висевших прямо над горизонтом, бодро светило ему прямо в лицо, открыл глаза и недовольно покосился на Аэри, пытаясь понять, почему она остановила машину. Время для короткого привала, который они договорились делать поздно вечером, еще не пришло, да и менять друг друга за рулем было рано. Может, она в туалет захотела?
Но Аэри недоуменно глядела на циферблаты, жала на педали без особого результата и мучила рычаг управления скоростями. Она была бы рада ехать дальше, однако упрямое транспортное средство встало на месте и отказывалось двигаться. Случилось самое худшее, что только могло: автомобиль сломался посреди пустыни, за сотни километров от человеческого жилья, а Аэри не имела понятия, что могло выйти из строя и каким образом это можно починить. Беспомощно разведя руками в знак того, что она совершенно не знает, что делать, и сдается, Аэри вылезла наружу и уступила место водителя Легато.
Легато, впрочем, тоже не разбирался в автомобилях и не смог ничего сказать. Согласно приборам, все было в порядке: бензин в бак залит, двигатель не перегрелся, аккумулятор заряжен; машина заводилась, но ехать не желала. Оба открыли капот, с умным видом полюбовались на двигатель, переглянулись и захлопнули крышку, расписываясь в собственном бессилии, потому что механизм, скрытый под ней, не говорил им ровным счетом ничего.
Горячий воздух поднимался от раскаленного песка, заставляя колебаться далекие линии горизонта, за которыми стремились спрятаться солнца. Начинало смеркаться, и с темневшего неба, осмелев, подмигнула первая звезда, а за ней на небосвод прыгнули и остальные. Розовощекая луна с дыркой удобно расположилась в высоте над машиной. Легато еще несколько раз попытался сдвинуть автомобиль с места, но снова ничего не вышло.
Аэри, пытаясь не грохотать ботинками по металлу капота, влезла на крышу машины. Тихо сделать это у нее все-таки не получилось, и над головой Легато, так и оставшегося сидеть на месте водителя, послышалось несколько глухих, но сильных ударов.
- Куда ты лезешь? Решила окончательно доломать автомобиль? – раздраженно поинтересовался Легато.
- Решила послушать звезды, - огрызнулась Аэри, пытаясь улечься на крыше поудобней. Крыша была слишком маленькой, и девушке пришлось поставить ноги “домиком”, да и так она еле-еле помещалась. Большой кусок ее плаща свесился с крыши вниз, закрыв собой лобовое стекло как раз перед лицом Легато, и вместо темной пустыни он мог теперь разглядывать в высшей степени высокохудожественные узоры на коричневой материи.
- А для этого непременно надо забираться на крышу машины?
- Не обязательно, - совершенно серьезно ответила Аэри. – В принципе я, конечно, могла лечь и на землю, но слишком уж она холодная, я не хочу простудиться. К тому же мне кажется, что, чем выше ты лежишь, тем лучше слышно.
- Действительно? – без особого интереса спросил Легато, выходя из автомобиля: сидеть внутри он особого смысла не видел.
- Ну да… Погоди, а ты сам что, ничего не слышишь?
Легато отрицательно передернул плечами, хотя Аэри пялилась в небо и не могла этого видеть.
- Странно. Я-то думала, что если ты умеешь манипулировать энергией, ты и звезды слышать можешь. Это ведь в принципе очень похоже. Надо только забыть про весь окружающий мир, смотреть на звезды и не думать ни о чем. Тогда и услышишь.
Чувствуя себя очень глупо, Легато облокотился о капот и поднял голову наверх. А само небо было глубокого, очень красивого бархатного темно-синего цвета, и звезды искрились на нем, как блестки, играли друг с другом в прятки, то исчезали, то снова появлялись, плясали свой дикий танец. И спустя некоторое время Легато действительно понял, что начинает что-то слышать. Вкрадчивая, ненавязчивая мелодия из его второго сна звучала очень тихо и сразу же пропадала, стоило ему напрячь слух. Хотя он не мог точно сказать, слышит ли он ее, видит ли или воспринимает какими-то другими органами чувств.
Он оставил попытки прислушаться и просто любовался звездами, а их музыка спускалась для него с неба, обволакивала его мягким коконом, и у Легато появилось забавное ощущение, что он сейчас взлетит, тем более что тела своего он уже не чувствовал. А затем Аэри снова начала тихо напевать себе под нос, и ее голос так органично вплетался в звездную мелодию, что Легато даже не понял сначала, что она поет. Пожалуй, впервые за долгие годы одиночества он чувствовал себя на удивление спокойно и безмятежно. Его больше не волновало ни прошлое, ни будущее, ни человеческая раса, ни Хозяин. Ему было хорошо здесь и сейчас, и ему ничего не было нужно. Будто его сердце взял в свою руку кто-то ласковый и деликатный, и нежно ласкает его пальцами, и от этого сердце приятно и сладко сжимается в груди, – а ведь он успел забыть, что в его теле оно есть. В этот момент он чувствовал к Аэри безграничное доверие, симпатию и, возможно, даже больше – преклонение перед ней, как перед Хозяином.
- Красиво, - наконец тихо произнес он, сам не зная, что именно имеет в виду: вид изящно изогнутого небесного купола, узоры из звезд, их музыку или пение Аэри или, может быть, все вместе.
- Красиво, - согласилась она. – Между звездами натянуты энергетические струны, они вибрируют от напряжения и поют… А иногда мне кажется, что кто-то на них играет, как на струнах гитары, но я ни разу не увидела лица того, кто это делает. Я лишь чувствую его присутствие, мне кажется, что это непременно должен быть мужчина. Про себя я зову его Композитором, но он появляется не каждую ночь.
- Ты давно слушаешь звезды?
- Да. С детства. Может быть, лет с десяти… я уже не помню точно. Я тогда вышла на улицу ночью, подняла голову вверх – и меня будто током ударило, так это было неожиданно и красиво… И я долго удивлялась, как это я могла раньше этого не замечать…
- И ты слушаешь их каждую ночь?
- Нет, по настроению. По возможности опять же… А слишком часто их слушать нельзя. Живем-то мы на Земле, и нельзя убегать от нее в космос, пусть даже он и заполнен музыкой. Мы все равно рано или поздно попадем туда после смерти, так зачем заранее торопиться?
- После смерти?..
- Ну да. За Четвертый Барьер. Я знаю это, поэтому отношусь к смерти, своей и чужой, более-менее спокойно. Ну или мне только кажется, что спокойно. А может быть, моя профессия тоже отпечаток накладывает, мы же часто с трупами имеем дело, знаешь ли… Ты ведь тоже был там, за Четвертым Барьером. Я тебя оттуда вытащила. Неужели ты ничего не помнишь?
…Его сознание преодолело три Барьера почти мгновенно. Только на какую-то долю секунды он будто бы увидел самого себя сверху: белый плащ, распластавшийся по грязной пыльной земле, неловкая поза (*да ладно… теперь уже не важно. Я убит, а это главное*), растрепавшиеся синие волосы, уже начавшие пропитываться кровью… Кровь расползалась по песку, будто пускала в стороны жадные щупальца, но не впитывалась, а собиралась в тугие шарики и блестела в лучах заходившего солнца, как ртуть. И умиротворенная улыбка на спокойном мертвом лице… А потом эта картина исчезла и его сознание выбросило за Четвертый Барьер.
Странно. Он думал, что после смерти ничего нет. Только забвение – полный, окончательный мертвый покой. Он не верил ни в ад, ни в рай, ни в чистилище. Он вообще не верил в жизнь после смерти. Но он умер, а его сознание до сих пор существует.
*…Почему? Что я теперь? Где я? Что теперь со мной будет? Или я – это уже не я, а что-то другое? А тогда что такое “я”?…*
А потом он понял, что все, что существует вокруг него – энергия. Она была живой, пульсировала, обнимала его, напевала ему что-то, и он чувствовал себя уютно и спокойно, хотя у него больше не было тела. А затем его схватило и силой потащило назад. Он сопротивлялся, но у него не было сил, а энергия внезапно предательски расступилась и выпустила его, и он стал падать вниз… вниз… вниз…
Теперь Легато вспомнил все от начала до конца, но в нем не было ни злости, ни ярости за непрошеное воскрешение. Возможно, так успокаивающе повлияла на него звездная мелодия, а может быть, ему уже действительно стало все равно, жив он или мертв.
- Зачем?..
- Тебе было еще рано умирать.
- Рано или нет, не тебе это решать!
- Но и не тебе тоже!
- Ты ничего не понимаешь. Я хотел умереть. Я должен был умереть.
- Ты хотел убежать от жизни, вот и все. Хотел поступить так, как проще – вместо того чтобы искать себя в этом мире, ты предпочел сбежать из него. А ты уверен, что в другом мире тебе будет лучше? Или ты думаешь, что Четвертый Барьер – последняя остановка? Хрена с два. За Четвертым Барьером никто не задерживается надолго. Рано или поздно все уходят за Пятый Барьер.
- А что там?
- А это уж как повезет. Новая жизнь в новом мире и в новом теле. Может быть, там будет хуже. Может, лучше. Я не знаю, сколько их, этих миров.
- Ты хочешь сказать, что душа бессмертна?
- Нет. Сохраняется только сама энергетическая основа сознания, а все наслоения вроде темперамента или характера стираются. Память иногда остается, но она запрятана очень глубоко. То есть твое сознание рождается в новом теле, но оно вроде бы уже не твое. У него будет совершенно другой взгляд на мир, другой характер, другой ход мыслей. Понимаешь?.. Это будешь уже не ты. С переходом за Пятый Барьер твоя личность полностью теряется. Именно поэтому можно возвратить лишь того, чье сознание еще находится за Четвертым Барьером.
- Это… страшно.
- Но так оно и есть.
- …Аэри?..
- Ммм?..
- Спой еще.

Следовало признать, что он понятия не имеет, что делать дальше.
Он не убил Найвза потому, что это противоречило всем тем принципам, согласно которым он жил все сто с лишним лет своей долгой жизни и в который он искренне и всем сердцем вверил с детства. Он не убил его потому, что не мог убить собственного брата. Он смотрел на Найвза и понимал, что, если выстрелит сейчас, убьет сразу двоих: и его, и себя.
И он не выстрелил.
Он отвел Найвзу большую комнату на втором этаже дома, который снимал с девочками. Он суетился вокруг Найвза, перевязывал раны, кормил, пару раз даже пытался развлекать, чтобы ему не было скучно, но всякий раз его стремление разбивалось о неколебимую стену презрения и непонимания и, что самое страшное, полного нежелания что-нибудь понимать. Ваш глядел на Найвза и не узнавал в нем своего брата. Того, с которым они вместе валялись на траве, играли в детстве, того, с которым можно было поделиться любым секретом, любой мыслью – и тот бы понял. Вместо брата перед ним сидел на постели совершенно чужой человек – а, вернее, не-человек – и почему-то уверял, что они родственники. Только иногда, когда Найвз задумывался о чем-то, его выражение лица становилось тем же, что и в юности – спокойным, мечтательным. Потом Ваш вспоминал о мечте Найвза уничтожить всех людей. И это снова швыряло Ваша в реальность.
Он строго-настрого запретил Мерил и Милли заходить в комнату к Найвзу, пытаясь сам проводить с ним как можно больше времени. Мерил обижалась, конечно, пыталась этого не показывать, но обида все равно была видна в каждом слове, в каждом жесте. И лишь ночью он обнимал ее, шептал на ухо, что любит, и она успокаивалась, веря ему, но по утрам все начиналось сначала.
Больше всего Ваш боялся того, что, однажды войдя в комнату Найвза, увидит лишь пустую постель. Но знал, что, скорее всего, так оно и будет.
Девушкам он так и не сказал всей правды. А они понимали его нежелание разговаривать на эту тему и не спрашивали.

- Ты можешь ездить аккуратнее?! – прошипел Легато, когда Аэри в очередной раз завернула за угол на полной скорости. Не хватало еще врезаться в стену и погибнуть в автомобильной катастрофе, когда до Хозяина осталось меньше километра!
- Я всегда осторожно езжу по городу, - возмутилась девушка. – Потерпи немного, мы уже почти приехали.
Утром, после ночи, проведенной посреди пустыни, машина послушно завелась, побежала вперед и больше не выпендривалась. Что случилось с ней, Легато и Аэри так и не узнали. Аэри, уснувшая на крыше в неудобной позе, долго разминала после этого ноги и держалась за спину, да и Легато, отсыпавшийся на заднем сиденье автомобиля, чувствовал себя ненамного лучше. Впрочем, той ночью ему ничего не снилось.
После нескольких дней пути они наконец приблизились к городу LR – из него выехали, в него же и вернулись. (1) Дома проносились по обеим сторонам от машины, испуганные прохожие порскали из-под колес: уставшая Аэри в нетерпении вжимала педаль газа до предела, потому что поездка ей уже надоела.
Оба – и Легато, и Аэри – сильно надеялись на то, что Паникер остановился в этом городе, а не поехал дальше. Но Аэри, покрутив головой, притормозила у небольшого двухэтажного каменного домика.
- В него уходят оба следа, - уверенно заявила она. – Но один там и остается, другой выходил оттуда, но снова возвращался.
- Но сейчас они оба там? – Легато мог и не спрашивать. Он чувствовал Хозяина, чувствовал присутствие Паникера, и его собственные ощущения убеждали его лучше всех слов.
- Да, - Аэри нерешительно поглядела на Легато. – Пойдем?
Теперь, когда Паникер и вожделенные ответы на вопросы были так близко, она растерялась и не знала, что делать. Что сказать? Что спросить? Что…
Но Легато уже уверенно шел вперед к двери, Аэри встрепенулась и кинулась его догонять.

Тук-тук-тук.
- Я пойду открою, - радостно заявила Милли и встала из-за обеденного стола. – Наверное, это соседка, она обещала мне рецепт своего пирога. Вкуснотища, пальчики оближешь…
Ваш кивнул, но насторожился. У него было нехорошее чувство, что там, за дверью, стоит кто-то опасный, и это мешало ему расслабиться.
Тук-тук-тук.
- Иду, иду!
Милли подошла к двери и взялась за ручку.
Чувство опасности многократно усилилось. Ваш был уверен, что уже испытывал его раньше, но не мог вспомнить точно, где и когда, хотя ему казалось, что это невероятно важно. Он уже хотел крикнуть Милли, чтобы она отошла от двери, но не успел.
И дверь открылась.
С лиц Мерил и Милли сразу же сползло радостное дружелюбное настроение, сменившись испуганным, физиономия Ваша вытянулась и посерьезнела. Сейчас он смертельно жалел о том, что оставил свой пистолет… А с другой стороны, он знал, что против человека, стоявшего в дверях, пистолет вряд ли поможет. Паникер не знал, радоваться ему или нет. С одной стороны, Легато жив, а значит, Ваш не убийца. С другой стороны, вместе с Легато пришли большие проблемы.
Аэри, пришедшую вместе с Легато, никто не заметил.
- Мерил, Милли, ВОН отсюда НЕМЕДЛЕННО! – заорал Ваш, вскакивая со своего места и опрокидывая в спешке стул. Девушек долго уговаривать не пришлось. Они сорвались с места и с предельной скоростью кинулись в дальнюю комнату и заперлись там. Легато мог бы сто раз остановить их и убить, но ему не было до них никакого дела. Единственное, что интересовало его – где Хозяин?
- Кажется, тебе действительно нравится жить как человеку, Ваш Паникер, - усмехнулся Легато, надевая свою привычную холодную маску.
Аэри плохо понимала, что происходит, но вмешиваться побоялась и тихо стояла в сторонке. Значит, эти двое знают друг друга?
- Легато! Как… Что ты тут делаешь?
Проигнорировав Паникера, Легато прошел мимо, к широкой лестнице, ведомый своим чутьем, поднялся на второй этаж, отыскивая нужную ему комнату. Паникер сразу же понял, куда и зачем идет Легато, и бросился за ним, чтобы помешать. Про Аэри все забыли, она осталась стоять посреди пустой столовой.
*…И это – Паникер? Долговязый, худой блондин с сумасшедшей прической, похожей на иголки дикобраза? Совсем молодой парень, а ведь ему должно быть уже около сорока лет. Ничего необычного, странного – открытое лицо, зеленые глаза…*
Если Найвз обрадовался или удивился, увидев Легато, то он ничем этого не показал.
- Забери меня отсюда, - приказал он.
Легато поклонился, думая, следует ли говорить Хозяину про Аэри сейчас, но решил, что в первую очередь необходимо выполнить приказ Хозяина. В конце концов, если Хозяин заинтересуется девчонкой, всегда можно будет найти ее и привезти к нему.
Ваш растерянно стоял в стороне, не зная, что делать, и глядел на то, как Легато помогал Найвзу встать. Позволить им уйти? У Найвза больше не было пистолета, но он мог сделать себе новый. Мог подобрать старый. Придумать что-нибудь еще.
Помешать им? Как? Подраться с Легато? Встать в дверном проеме?..
*Я обещал Рем заботиться о Найвзе.*
- Найвз!
А тот, с помощью Легато уже спускавшийся по лестнице, обернулся и весело сказал:
- До встречи, Ваш!
Аэри, все еще стоявшая в столовой, увидела Найвза и поразилась его сходству с Вашем. Различались у них разве что прически и цвет глаз, да еще у Ваша была родинка у левого глаза. Некоторые люди считали, что человек с такой родинкой обречен плакать всю жизнь. Аэри, в свою очередь, считала, что это полнейшая чушь. У нее самой была точно такая же. Аэри не плакала с шести лет. Два месяца назад не считается: тогда ей в глаз попала назойливая песчинка.
*Они действительно… братья?! Да что здесь происходит?!*
Легато и Найвз прошли мимо нее, будто она была пустым местом. Легато даже не повернул в ее сторону голову, и это чрезвычайно задело Аэри.
- Легато, ты же говорил…
- Может быть, потом, - небрежно бросил он, не оборачиваясь.
*Потом?.. Может быть?..*
Уже стоя на крыльце, Аэри захотела позвать его еще раз, но затем передумала, решив не унижаться. Ваш стоял рядом, грустный и шокированный. Они оба глядели на то, как машина исчезла за поворотом, поднимая клубы удушливой пыли, но никто из них не сделал ничего, чтобы остановить Найвза или Легато. Аэри с силой встряхнула головой, пытаясь прогнать неуместную обиду и злые слезы. Только потом девушка заметила, что ее рюкзак сиротливо стоял на земле – Легато все-таки выложил его.
- Кто ты? Ты приехала с Легато!
Аэри поглядела на блондина, стоявшего рядом с ней, и подумала о том, что все не так уж плохо, как показалось ей сначала.
- Сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, - довольным тоном кота, наконец-то дорвавшегося до вожделенной сметаны, сказала она. - Обстоятельно, с подробностями, от начала и до конца.

Ваш Паникер протестовал. Он не хотел ничего рассказывать. Он утверждал, что она здесь не при чем и ей незачем это знать. Он уговаривал ее не лезть не в свое дело, если ей дорога ее жизнь. Он пытался выставить ее из дома. Аэри рассказала ему обо всем, что знала сама. Аэри была упорна и настаивала на своем, и, в конце концов, Ваш сдался.
Рассказчиком он оказался плохим. Он много раз пытался увиливать и недоговаривать, но она сразу замечала подобное, постоянно перебивала его и задавала наводящие вопросы. Многие вещи ему не хотелось рассказывать, и девушке пришлось осторожно вытягивать из него информацию, используя свои знания в области психологии. И в награду Аэри узнала всю историю с точки зрения Ваша Паникера – начиная с первых воспоминаний на корабле “Семена” до настоящего дня. История была, без сомнения, интересной и тревожной, но все-таки не объясняла происхождения Аэри.
- Значит, у вас с Найвзом эти способности от природы. У Легато – оттого, что у него твоя рука. Вот почему от всего его тела исходит одна энергия, а от тела - немного другая. Но у меня-то откуда?!
Ваш устало пожал плечами.
- Может быть, ты тоже была выращена искусственно, как и мы?
- Вряд ли… Мне говорили, что нашли меня на развалинах города, но… Я не знаю. Хм. Ладно, попробуем подойти к этому с другой стороны: на что конкретно ты способен?
- Да мне это никогда не было интересно. Я всегда старался не использовать свою силу, а потом большая часть моих способностей ушла к Легато вместе с моей левой рукой. Я добровольно отказался от нее.
- Ну, а все-таки?..
- Отвожу пули.
- Это как? – сразу же заинтересовалась Аэри.
- Ну… просто когда в меня стреляют, я хочу, чтобы пуля пролетела мимо, и так и происходит. Если стреляют с близкого расстояния и прицельно, это немного сложнее. Еще я чувствую присутствие Найвза и Легато… чувствую тебя. Иногда чувствую опасность, но это получается помимо моей воли, само собой. Иногда я понимаю, что другие люди собираются сказать или сделать, врут они или нет…
Аэри в очередной раз отметила, что Ваш говорит о себе как о человеке, а не как о Растении.
- С Найвзом и Легато я могу разговаривать телепатически, но только на небольших расстояниях. Я не знаю, как это получается. Я хочу сказать им что-то без слов, и они слышат. И наоборот. Про ангельские руки ты сама знаешь… Но для этого нужен пистолет, сделанный Найвзом, я понятия не имею, как он действует... Потом… у меня получалось общаться с Растениями в реакторах. Только это общение без слов, на уровне эмоций и мыслей. Вот и все, пожалуй. Наверное, Легато и Найвз развивали способности и сейчас могут больше… но я всегда хотел быть просто человеком. Хотел жить обычной жизнью…
- Ангельские руки… А без пистолетов они работают?
- Не знаю, - грустно ответил Ваш. – Не проверял.
- Тогда скажи мне вот что: почему, когда ты использовал свою руку, города оказались разрушены будто ударной волной, а люди остались живы, а когда это сделал Найвз, сад расщепило на молекулы?
- Видишь ли, эта энергия в любом случае является разрушительной, просто мы можем контролировать ее степень. Я очень, очень захотел, чтобы никто не пострадал, а Найвз хотел стереть с лица Земли… уничтожить…
- Но ты сумел ему противостоять?
Вместо ответа Ваш кивнул.
- Мда. Проще мне от этого не стало, - с сожалением признала Аэри.
Они оба помолчали, глядя в разные стороны.
- Ладно, - заключила девушка. – Уже поздно, я, пожалуй, пойду. Спасибо за то, что накормил, не оставил голодной, все рассказал, хотя толку мне с этого чуть…
- Погоди! А куда ты пойдешь? – встрепенулся Паникер.
- Да к той же хозяйке, у которой и раньше комнату снимала. Думаю, туда еще никто не поселился. Снова устроюсь на работу… с утра видно будет, - Аэри пожала плечами, поднимая рюкзак с пола. – Но я зайду завтра, если хочешь.
- Ага, обязательно зайди, - улыбнулся Ваш и тут же стал очень серьезным. – Но ты же понимаешь, что я это еще никому не рассказывал. Ни Николасу… ни Милли, так что… Это очень серьезно…
- Понимаю, не глупая, - возмутилась Аэри. – Ты меня за кого принимаешь!
- И будь осторожной, ладно? Если о тебе знает Легато, он обязательно расскажет Найвзу, а тот может тобой заинтересоваться. И неизвестно, что он сделает… Я боюсь, Легато взял тебя с собой только потому, что он подумал, что ты можешь быть каким-то образом полезной Найвзу. Зря я все-таки позволил им уйти.
- Ну а если бы Найвз остался с тобой, что бы ты делал? Не отходил бы от него ни на шаг, следя, как бы он ничего не натворил? Держал бы его на коротком поводке? Это не смогло бы повторяться бесконечно. Просто ты обманывал бы себя тем, что якобы заботишься о нем и поступаешь во благо, вот и все.
- Но я… - Ваш не договорил и замолчал, уставившись в пол.
- Ты подумай над этим, а я пошла. Ждите меня завтра на ужин. Спокойной ночи.
Уже спускаясь по ступенькам, Аэри обернулась и протянула руку Вашу, скорбно стоявшему на пороге.
- Дружба?
Ваш улыбнулся и пожал руку.
- Дружба. Аэри, а если ты… воскресила Легато… не могла бы ты…
- Воскресить Вольфвуда? – резко спросила Аэри и тут же отрезала: – Нет, не могла бы.
- А… жаль. Тогда до завтра. Спокойной ночи.
Ваш стоял и смотрел, как девичья фигурка, казавшаяся нереально хрупкой в пролившейся на город ночи, исчезала во тьме переулков.

Николас… Она хорошо помнила Николаса.
Красивое смуглое лицо, упрямый профиль, прямой открытый взгляд и приятный запах – смесь сигарет и чего-то еще, неуловимого, но очень приятного. От него пахло мужчиной, – по крайней мере, так ей казалось тогда, когда они были знакомы. И иногда мелькавшая на губах трогательная улыбка. Аэри очень любила искренние улыбки людей. Именно улыбки, а не усмешки. Лица могли быть хмурыми, мрачными, насупленными, озабоченными, но искренняя улыбка преображала их и иной раз могла сделать больше, чем множество слов. У Николаса была очень красивая улыбка… Впрочем, у всех людей, которых она встречала за двадцать пять лет своей жизни, были красивые улыбки – и ни одного исключения.
Милли… Милли была беременна от Николаса. Чтобы понять это, Аэри не требовалось никаких анализов. Она просто чувствовала в животе Милли пока еще очень маленький, но уже самостоятельный сгусточек энергии. Аэри знала девушку недостаточно хорошо для того, чтобы одобрять или осуждать выбор Вольфвуда, да и не собиралась этого делать. В конце концов, Николас не был ей ни родственником, ни любовником, ни другом. Он взрослый мужчина, принимающий решения в своей жизни сам.
Он сам выбрал тот образ жизни, который привел к его смерти. Он понимал, что делает и на что идет.
Теперь Аэри понимала, почему тогда – много лет назад – ей показалось, что от него пахнет еще и Смертью. И почему крест, полузасыпанный песком, показался ей таким знакомым.
Но Аэри уже знала, что непременно попытается воскресить его. Придется создать заново все его тело, но это ее не пугало. Останавливало ее только то, что ни одно сознание не задерживается за Четвертым Барьером слишком долго, а неделя - это долгий срок. Однако Аэри надеялась, что сознание Вольфвуда все еще остается там – хотя бы из-за Милли.
- Подожди немного, - рассеянно произнесла Аэри вслух. – И если ты еще не ушел за Пятый Барьер, я тебя вытащу оттуда.
Звук собственного голоса отрезвил ее, она встрепенулась, ускорила шаг, и скоро ночные улицы хранили лишь следы ее дорожных босоножек.

Где-то далеко, посреди песков, под глубоким завораживающим небом, Найвз довольно улыбнулся, услышав рассказ Легато об Аэри. Он решил, что эта девочка определенно заслуживает внимания, – но позже, когда он окончательно выздоровеет. Впрочем, ждать осталось недолго: раны на нем заживали быстро. А пока что девочка никуда не убежит. Да и их с Вашем спор тоже не был разрешен…
Найвз сжал свой пистолет, удобно улегшийся у него в руке.
Легато хотел поднять голову и посмотреть на звезды, но вспомнил о Хозяине и опустил ее вниз.

Примечания:
1. На мой взгляд, Ваш мог повезти Найвза именно туда. Ну а что еще с ним было делать?..
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:24   #8
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.
Тук-тук-тук.
- Это, должно быть, Аэри, - заявил Ваш. – Она обещала прийти к ужину. Я схожу открою.
Честно говоря, он просто боялся, что за дверью может поджидать еще один неприятный сюрприз, вроде как вчера Легато, и поэтому решил открыть ее сам.
Но на пороге оказалась не Аэри, и даже не кто-то опасный. Там стояла невысокая курносая девочка-в-очках-за-которыми-не-видно-глаз вся в веснушках и застенчиво улыбалась. (1) Увидев Ваша, она засмущалась еще больше, чуть ли не до слез, потупилась и прошептала:
- Мистер Ваш, а я вам пончиков испекла… Я знаю, вы их очень любите. Мне мисс Милли рассказала.
Милли хихикнула, Паникер мило улыбнулся и принял из рук девочки большой пакет, доверху наполненный еще теплыми пончиками.
- Э-э-э… спасибо! – Ваш решил, что лучшей благодарностью будет похвала, тут же отправил в рот один пончик и закатил глаза от удовольствия. – Ммм! Вкуснотища! В жизни не ел более вкусных пончиков!
Девушка покраснела и застенчиво пролепетала:
- Я рада, что вам понравилось… Хотите, я еще испеку?
- Да, - искренне заявил Ваш, уплетая уже третий по счету пончик.
- Хорошо… ну я пойду тогда.
- Спасибо огромное! – крикнул ей Ваш вслед, а потом повернулся к хихикающей Милли. – Только вот кто это?
- Наша соседка, - пояснила та. – Живет через дом ниже по улице. Помнишь, когда мы еще только приехали, она у тебя автограф просила?
- Эй, Паникер! Да ты, никак, становишься популярным у населения! Еще, чего доброго, скоро твой фан-клуб откроют!
Ваш оцепенел, услышав этот голос, улыбка сразу же пропала с лица. Голос мог принадлежать только одному человеку…
- Вольфвуд!!! – во всю глотку завопил Ваш, кидаясь его обнимать. Тот вел себя сдержаннее, но тоже был безмерно рад. В течение последующих десяти минут рыданий, объятий и поцелуев Аэри стояла в сторонке, решив не мешать. Сначала эта сцена заставила ее гордиться собой, потом забавляла, но на исходе десятой минуты надоела и начала раздражать.
- Ты же говорила, - что не можешь! – обратился к ней наконец Паникер.
- Не хотела обнадеживать, - объяснила Аэри. – А то наобещала бы тебе всякого, ты бы поверил, а у меня бы не получилось.
После ужина, в течение которого все суетились вокруг Николаса, предупреждали все его желания, без конца целовали и щупали, дабы убедиться, что он действительно живой человек, а не призрак и не труп, восставший из могилы, все-таки удалось выгнать Милли с Мерил на кухню, закрыть поплотнее дверь и обсудить еще раз все, что произошло с момента смерти Вольфвуда. К сожалению, он не смог рассказать много нового, потому что был всего лишь шестеркой у Найвза, и тот никогда не посвящал его в свои дела. Вся история о том, откуда же на самом деле явились Ваш и Найвз и кто они такие, оказалась для Николаса полной неожиданностью. Он смотрел то на Ваша, то на Аэри, курил одну сигарету за другой и молчал.
- Бросай курить, - посоветовала Аэри. – Ты, конечно, здоров, но курение чревато раком легких и проблемами с сердцем.
- Эге, - ответил он, но было понятно, что он пропустил эти нравоучения Аэри мимо ушей. - Надо же отчего-то умирать…
- Есть весьма большая вероятность, что все мы умрем весьма скоро, если Найвза не осадить, - огрызнулась Аэри. – Философия “Мир и любовь” очень хороша, но в данном случае она не имеет смысла. Ваш, ты что, действительно веришь в то, что твой братишка способен тебя понять? После всего, что было? Тогда ты просто наивен. Извини, конечно, но нельзя постоянно смотреть на мир через розовые очки!
- Именно это я ему и говорил не так давно, - меланхолично добавил Николас, глядя куда-то в пространство.
- Мрряу! – важно подтвердила ее слова маленькая черная кошка, сидевшая на подоконнике.
- Видишь, даже твоя кошка с нами согласна. Правда, киса?
- Это не его кошка, - рассеянно заметил Николас. – Это кошка, которая гуляет сама по себе, лазает, где хочет. По-моему, у нее нет хозяев, - он протянул руку, чтобы погладить животное, но оно ловко увернулось, спрыгнуло на пол и степенно прошествовало под стол.
- Не суть, - отмахнулась Аэри. – Не о кошке сейчас речь. Речь о том, что нам теперь делать.
- Вам? – Паникер грустно поглядел на них. – Это не ваше дело. Найвз – мой брат.
- Нет, это наше дело! – хором закричали Николас и Аэри.
- Я добровольно пошел служить Найвзу. Я должен был отвести тебя к нему, - хмуро заявил Вольфвуд. – Я не могу оставаться в стороне.
- Скажи еще, что это внутрисемейные разборки, - фыркнула Аэри. - Я не способна спокойно спать, зная, что человечество вот-вот должны уничтожить. И потом, я, наверное, тоже не человек, а Растение. Значит, это касается и меня. В любом случае, я принимаю участие. И даже не пытайся со мной спорить!
- Не лезьте сюда, - уже почти умолял их Ваш, понимая, что они решились и их не переубедить. – Вы же понимаете, как могут быть опасны Найвз и Лега… Аах!
- Что такое? – тут же переполошились Аэри и Вольфвуд. – Что случилось?
- Кошка! – со страдальческим выражением на лице пояснил Ваш. – Она кусила меня за ногу! Аах! За что? Больно ведь!
- А за то, что не надо отпираться от нашей помощи, - довольно сказала Аэри, пряча улыбку. Николас сдерживаться не стал и смеялся во все горло.
Кошка, отнюдь не чувствуя себя ни в чем виноватой, вышла из-под стола и без приглашения прыгнула Аэри на колени.
- Да ну вас, - обиженно произнес Паникер. – Сговорились вы все, что ли, сегодня?
После кискиной выходки говорить о серьезном ни у кого язык не повернулся, посему они стали рассказывать смешные истории из жизни и просто анекдоты. Из кухни выглянули Мерил и Милли, и им было разрешено присоединиться к кружку. О Найвзе и Легато уже никто и не заикнулся. В результате Аэри ушла от них домой только в половине одиннадцатого, если ее новые часы не начали врать. По неизвестной причине абсолютно все часы, которые она приобретала, вскоре начинали спешить вперед или отставать.

Прошло две недели.
Аэри снова нанялась работать в типографию, потому как работы по профессии для нее по-прежнему не было, и каждый вечер приходила ужинать к Вашу и компании в гости. За эти несколько вечеров она, человек (или не-человек…) по своей природе дружелюбный и открытый, подружилась с самим Вашем, а еще нашла общий язык с Мерил и Милли. С Николасом было непривычно общаться после такого долгого перерыва, но потом он смирился с тем, что она сильно изменилась за все эти годы, и смотрел на нее как на совершенно другого человека (или, опять же, не-человека…). Они больше не говорили ни о Найвзе и Легато, ни о том, что делать дальше. Каждый понимал, что нельзя пустить все на самотек, но подсознательно избегал этой темы и говорил себе: нет, не сейчас. Не сегодня. Не надо портить этим обсуждением сегодняшний вечер.
Кошка, которая, кстати, при ближайшем рассмотрении оказалась котом (рассматривал Вольфвуд) (2), полюбила Аэри и частенько навещала ее на месте работы или в комнате, которую та по-прежнему снимала у Джин. Куда уходит кот и откуда он приходит, так и осталось тайной, но Аэри уже начала втайне считать его своим. Имя, правда, не придумывалось. Называть его Пушком, Блэком или еще каким-нибудь прочим дурацким прозвищем ей не хотелось, а ничего лучше ей в голову пока не пришло. Кот, в свою очередь, тоже стал считать Аэри своей собственностью, которую можно бесцеремонно будить по утрам, если ему казалось, что девушка слишком залежалась в постели, и кусал всех мужчин, что, по его мнению, приближались к ней слишком близко. Больше всех доставалось почему-то Николасу, и еще Вашу. Они немного побаивались кота и в его присутствии невольно поджимали ноги. Девушки смеялись и уверяли, что кот ревнует.
В тот вечер Аэри в очередной раз вернулась домой часов в одиннадцать, сразу поднялась к себе в комнату, пытаясь красться тише мышки, потому что хозяева уже спали, и села у окна: ей не спалось. Свежий воздух ночных улиц лишь раздразнил и взбодрил ее, вместо того чтобы быть хорошим снотворным, как уверяла Милли. Аэри сидела на стуле у окна, не знала, чем заняться, и решила убрать вещи в шкаф только для того, чтобы хоть что-нибудь сделать. Кстати, а где кошелек?
Взяв в руки свой коричневый плащ с целью обыскать на предмет наличия в его карманах вышеупомянутого предмета, она поняла, что в первом же обшаренном кармане, а именно – правом внешнем, лежит нечто плоское. Выяснилось, что это книжка – та самая, что была подарена ей мистером Стивенсоном. Найдя ее, Аэри даже застыдилась, так как не вспоминала об этом подарке ни разу, хотя постоянно таскала его с собой.
Книжечка была очень маленького формата, и страниц в ней было мало. На простом скромном черном переплете переливались в лунном свете буквы: Практическое Котоведение.
Странная книжка, но весьма кстати, подумала Аэри, поглядев на кота, нежившегося на подоконнике.
Увидев имя автора, она улыбнулась: Т.С. Элиот. Ее однофамилец. Правда, свои имя и фамилию, официально зафиксированные в паспорте и придуманные какими-то совершенно чужими ей людьми, она не любила и предпочитала, чтобы ее называли Аэри. Это имя она придумала себе сама. Оно пришло ей в голову совершенно случайно и очень ей понравилось.
Открывая книгу, Аэри ожидала полезных советов о том, как содержать дома кошку, поданных в шутливой манере. Но нет – открыв первую страницу, она убедилась, что перед ней стихи, и вовсе не про то, как ухаживать за животными. Лунного света было достаточно для того, чтобы читать, и Аэри решила не включать лампу под потолком.
Остроумные и очаровательные стихи оказались и вправду посвящены кошкам. В каждом стихотворении рассказывалось о кошке, ее повадках, привычках, характере, истории ее жизни и мировоззрении, и у каждой было свое неповторимое имя. Аэри читала и одним глазом поглядывала на кота, лениво свесившего лапу с подоконника, прикидывая, какое имя ему подойдет больше всего. В итоге она остановилась на Мистере Мистофеле. Они оба были маленькими, черными от аккуратных кисточек на ушах до кончика хвоста, оба были таинственными, незаметно появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Настоящие фокусники и маги.
Отложив книжку, Аэри уставилась за окно, на звезды: стихотворения настроили ее на лирический лад. А, поглядев на темно-синее небо, она вспомнила ту ночь, что они с Легато провели посреди пустыни, и ее мыслями поневоле завладел Легато.
Легато…
Что же все-таки значит его имя? Она спрашивала у всех, кто попадался ей на пути, но никто не знал.
Аэри никак не могла определиться, кто же он все-таки такой. Иногда он казался бесчувственным, как камень, но за ту неделю, что они путешествовали вместе, Аэри видела Легато, взбешенного до предела, Легато уставшего, Легато раздраженного, Легато растерянного, Легато удивленного, Легато позабавленного чем-то. Только все свои чувства он прятал за маской презрения и не позволял себе проявлять их. Зачем?
Ваш утверждал, что глаза Легато остаются холодными даже тогда, когда тот улыбается. Аэри не знала, правда это или нет. Она ни разу не видела Легато улыбающимся, а уж она-то всегда замечала улыбки. Вот усмехающимся – да, но это же совсем другое…
Почему он работает на Найвза? В том, что Легато – не простая шестерка, готовая пойти в услужение к любому, лишь бы хорошо заплатили, Аэри была совершенно уверена. Легато был действительно предан Найвзу, его идеям, но почему? Что должно произойти в жизни человека, чтобы он так возненавидел свой собственный род и пожелал его уничтожить? Больше всего Аэри царапнуло по сердцу то, что Легато считает себя недостойным жить, потому как тоже является человеком.
Даже если его убеждения не являлись правильными, его следовало уважать – за решимость, за смелость, за верность своим идеям… за то, что он не исключил себя из своей собственной безжалостной системы, согласно которой все люди должны подвергнуться уничтожению.
Аэри удивлялась, была ли у него семья. Она не могла представить себе маленького Легато-ребенка, на это просто не хватало воображения. Она не могла представить себе, в результате чего человек может прийти к такому страшному и радикальному решению: уничтожить всех, подобных себе. Будто Легато сразу возник на свете взрослым с уже сложившейся точкой зрения на мир.
И тут к ней неожиданно пришла строчка, ни с того, ни с сего, ни к селу, ни к городу: твоя смерть будет синей, как лето…
А глаза ее будут как солнца…
Аэри вскочила со стула и в волнении принялась метаться по маленькой комнате из угла в угол. Она никогда не писала стихотворений, да и не пыталась ни разу, а тут строчки сами прыгали в голову, просились на бумагу, руки чесались и молили о ручке или хотя бы о карандаше.
У Аэри не было ни того, ни другого.
Она спустилась по ступенькам и вслепую принялась шарить в гостиной, надеясь найти хоть что-нибудь, чем можно писать. Ничего! Неужели в этом доме нет даже самого завалящего огрызка карандаша? Они искала и твердила про себя строчки, боясь, что, стоит ей только отвлечься, она тут же их позабудет.
Как говорила один ее преподаватель, ищи – и обрящешь!
И она обрела. В верхнем ящике тумбочки.
Зажимая в руках вожделенную находку, Аэри вернулась к себе в комнату и сразу же села за стол. Бумаги у нее тоже не было, и пришлось писать прямо в Практическом Котоведении, на обратной стороне обложки. Строчки ложились легко, ровно, быстро подбирались нужные подходящие слова, даже не надо было ничего исправлять. Аэри управилась за час. Конечно, ритм кое-где сбивался, рифмы иногда были подобраны не очень удачно, но стихотворение получилось достаточно объемистым, и она сияла от гордости.
А затем легла и быстро уснула, и ей ничего не снилось той ночью.

На следующий день Аэри возвращалась в половине одиннадцатого, в превосходном настроении после отлично проведенного вечера в теплой компании. Привычно поднялась по лестнице, не зажигая свет, прошла по коридору, открыла дверь в свою комнату…
На фоне глубокого неба, заглядывавшего в окно, выделялся темный знакомый силуэт человека. Шипы враждебно скалились.
Легато?..
Она не успела ничего сказать: ей показалось, что на ее голову обрушился потолок. А потом все растворилось во тьме.

- Мяяррв. Мрряяв. Мррряяяявв!
- Заткнись, скотина! – не выдержал Вольфвуд, одной рукой подобрал с пола тапок и наугад кинул его в кота, но, конечно, спросонья не попал, да и не особо целился. Кот завопил еще громче, будто его тянули за хвост.
- Мррряяяяаа!
- Брысь, тварь! – простонал Николас. – Имей же совесть – семь часов утра!
Но у кота не было совести. Он на несколько секунд затих, набирая в легкие воздух, а затем снова утробно взвыл. Милли тоже проснулась и зашевелилась под одеялом.
- Ты не умеешь ладить с животными, - сонно пробормотала она.
В комнату, осторожно постучавшись, заглянул Ваш и поинтересовался:
- Вы тут за что бедную животину пытаете? Почему он у вас орет дурным голосом так, что на весь дом слышно?
- Это не мы его пытаем, а он нас! – возмутился Николас. – Устроил нам раннюю побудку. И вроде не март ведь концерты разводить, чего это он разошелся?
- По-моему, он чего-то от нас хочет, - авторитетно высказалась Милли. – Может, чтобы накормили?
Кот кинулся к ногам Ваша. Тот быстро отскочил, не желая снова быть покусанным, но кот просто ухватил его зубами за пижамные брюки и потащил к выходу изо всех невеликих кошачьих сил, не переставая при этом мяукать.
- Мне кажется, он действительно хочет, чтобы мы за ним пошли…
- Паникер, раньше я считал, что ты ненормальный. Теперь я в этом уверен! Ты что, серьезно собираешься за ним следовать?!
Кот встал у двери и глядел на них своими светящимися жадными глазами, раздосадованный непонятливыми человеческими существами.
- А почему бы и нет? Я уже все равно не усну. Потом… у меня нехорошее предчувствие.
- Эй, эй, ты куда! Погоди меня-то! - Засуетился Николас, быстро одеваясь. – Я с тобой пойду.
Затем проснулась Мерил, затем они с Милли тоже высказали желание пойти вместе с ними за котом, затем они все одевались… Кот все это время нетерпеливо вертелся у двери, иногда подавая голос, чтобы подогнать людей и напомнить о своем присутствии.
- Идем, идем, - недовольно ворчал Вольфвуд, разыскивая свои туфли. – Вот ведь понесло куда-то с утра пораньше, нет, чтобы спать себе спокойно…
Вышли они только спустя полчаса. Улицы начали согреваться под первыми лучам солнц, но по ногам еще тянуло ночным холодком. Кот уверенно показывал дорогу, гордо подняв хвост трубой.
- Мне кажется, я знаю, куда он нас ведет, - упавшим голосом сказал Николас. – Аэри ведь говорила, что живет на главной улице, да? А мы куда идем?
И действительно – спустя несколько поворотов перед ними развернулась центральная улица города LR. Было еще слишком рано для того, чтобы по ней ходило много народу, но некоторые люди, которым не спалось сегодня с утра, уже деловито шли по своим делам. Кот миновал три-четыре дома и остановился перед серым двухэтажным зданием из камня, с аккуратным крылечком и опрятными чистенькими занавесочками на окнах. Ваш подошел к двери и нерешительно постучал, надеясь, что все встали и он никого не разбудит.
Открыла ему пухленькая дружелюбная женщина лет сорока и сразу же спросила:
- Вы к Энни, ее друзья, да? Проходите, проходите. Правда, она еще спит, но ничего, в гостиной ее подождете. Она вообще рано обычно встает.
Ваш уже хотел сказать, что они никакой Энни не знают, но тут Вольфвуд оттеснил его в сторону, пихнув локтем в бок, обаятельно улыбнулся хозяйке и заверил ее:
- Да, вы совершенно правы! Мы ее друзья.
И шагнул в дом вслед за котом, прошмыгнувшим в дверь еще раньше.
- Энни Элиот – ее настоящее имя, - шепотом объяснил он, обращаясь преимущественно к Вашу. – Я уж там не знаю, откуда она взяла имя Аэри, но уже около десяти лет она предпочитает именно его.
- Погоди… так вы с ней что, были знакомы раньше?
- Ну… вроде того, - прошипел в ответ Вольфвуд. – Но это было давно и неправда! Потом расскажу, сейчас не время и не место… Ох, чует мое сердце, ты был прав, что-то тут и в самом деле неладно…
Хозяйка, махнув рукой в сторону гостиной и крикнув “Располагайтесь!”, ушла в кухню. Кот взбежал на первую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, и ждал их.
- Пошли. – Николас решительно стал подниматься наверх.
Кот нетерпеливо взбежал по ступенькам и стал скрестись в дверь, жалобно мяукая и глядя на Ваша глазами, полными надежды.
- Аэри! – громко крикнул Вольфвуд, дергая ручку. – Черт, заперто! Аэри, ты там? Аэри! Открой!
- Подождите, это невежливо, - заявила Мерил. – А вдруг она просто крепко спит? А вдруг мы ей помешаем? А вдруг…
Но Николас уже ломился в дверь. Замок, оказавшийся на проверку очень хиленьким, треснул, сломался, и дверь открылась. Глазам четверки предстала совершенно пустая комната. Кровать была застелена, все вещи лежали на своих местах, не было ни следов борьбы, ни следов присутствия в комнате кого-либо постороннего.
- Может быть, она ушла на работу? – неуверенно предложила Мерил.
- Ну да. Заперлась изнутри и вылезла через окошко, - хмыкнул Николас. – Кроме того, сегодня воскресенье, а она по выходным не работает.
Ваш в задумчивости спустился вниз, чтобы расспросить хозяйку, не заметила ли она ничего подозрительного, но та, разумеется, ничего не видела и не слышала.
- Я была уверена, что Энни пришла вчера поздно вечером, ну, как обычно. Мы рано ложимся, так она старается тихой быть, чтобы нам не помешать.
- То есть вы не знаете, пришла она вчера домой или нет?
- Нет.
Понятно, что дверь изнутри заперли для того, чтобы все думали, будто Аэри спит, и хватились ее позже. Где ее поймали? Поджидали в одной из подворотен на пути? Около дома? В самой комнате? Кто мог это сделать? Неужели…
- Псст, глянь-ка сюда, - оглянувшись, не видят ли Мерил и Милли, Николас сунул Вашу в руку тоненькую книжечку. – Посмотри, это я у нее на столе нашел.
На непритязательном черном фоне видны были серебряные буквы: Т.С. Элиот. Практическое Котоведение. Паникер полистал страницы, но увидел там только стихотворения. Пробежал их глазами, однако не понял, что в них особенного.
- Ну и?..
- Дурень, не туда смотришь! – Николас отобрал у Ваша книгу, раскрыл обратную сторону обложки и сунул другу под нос. – Читай!
Первые же строчки заставили Ваша похолодеть.

…Твоя Смерть придет тихо, нежданно,
Приняв облик мужчины в белом.
Ты подумаешь: “Мне ж еще рано!”
И почувствуешь боль всем телом.

Он глазами столкнет тебя с края,
За которым паденье и тьма.
Ты захочешь кричать “Умираю!”,
Но ты вырвешь язык себе сам.

И ты сам себе вырвешь сердце –
Приказал тебе его взор.
Его кукла ты. Некуда деться
От холодного взгляда в упор.

И спокоен, и мягок тот голос,
Что звучит у тебя в голове:
“Ты всегда был от смерти на волос,
Ни капли смысла в твоей жизни нет.

Мусор ты, я – уборщик. Ну что же…
Ненамного я лучше, чем ты.
Но умрешь ты сейчас. А я – позже.
Умирай – воимя красоты.

Я хотел бы и сам оборвать
Свою жизнь, что глупа и ничтожна.
И пуста… Но тебе не понять.
Умирай. Убивать мне – можно.”

Твоя Смерть будет синей, как лето,
А глаза Ее будут, как солнца.
Сострадания, жалости нету.
Не ищи их. А Смерть улыбнется.

Та улыбка больнее, чем муки,
И ужасней, чем сам Страшный Суд.
Глаза скажут: убил я со скуки.
Золотые глаза не солгут.

- Это… ее почерк? – наконец глухо спросил он.
- Откуда я знаю! Наверное, да… Только если книжку не подбросили нарочно. Вообще-то написано больно коряво…
- Хочешь сказать, что она писала это по принуждению Легато? Нет, она говорила, что он не может ей управлять.
Ваш пробежал глазами все Практическое Котоведение, но не нашел больше ни пометок, ни выделенных мест. Ни одно из стихотворений, напечатанных в книге, не описывало кошку, которая могла бы быть похожа на него самого, Николаса, девочек или Найвза с Легато. Никаких намеков.
- Легато…
Он вложил в это имя всю ненависть, на которую был способен.

Приходила Аэри в себя тяжело.
Сначала мрак, окружавший ее, рассеялся, и перед глазами заплясали разноцветные пятна. Постепенно они стали расступаться, уступая место белому, ослепительно-белому свету. Голова раскалывалась, тошнило, хотелось есть и пить, хотя не очень сильно.
Она попыталась пошевелиться, но у нее не получилось: что-то спеленало ее, как гусеницу в кокон. Тогда она поняла, что висит в воздухе, и это “что-то” осторожно ее поддерживает, чтобы она не упала и не причинила себе вред. Зрение более-менее прояснилось, и Аэри смогла рассмотреть, что находится…
В реакторе?!
Внутри реактора, на том самом месте, где должно быть Растение.
Само помещение реактора было намного больше того, что находилось на заброшенном заводе в городе Йорке, и этот реактор, очевидно, мог вырабатывать энергию более высокого уровня. По стенам были расположены дополнительные, маленькие реакторы, в каждом из которых находилось по одному растению низшего порядка, впавшему в спячку.
Она чувствовала ту самую энергию, что желала поймать, обрести два последние года – вокруг нее самой. От стенок к ней тянулись будто белесые руки, оплетая все ее тело с головы до ног, оставляя свободным только лицо, удерживая ее прямо посреди реактора и не давая ей освободиться. Это ощущение нельзя было назвать неприятным, но и приятным, впрочем, тоже. На краю сознания мелькнула мысль *Кто же меня раздевал?*, но тут же исчезла: это не было самым важным на тот момент.
- Ты проснулась. Это хорошо.
А прямо перед реактором стоял Найвз, и ничего хорошего в сложившейся ситуации Аэри, прямо скажем, не видела.
*Попалась, идиотка, как муха-дура в сети к пауку. Доигралась!*
А Найвз запел:
- Ты всего лишь человек. Люди – больная раса, раса животных, недостойных того, чтобы ходить по этой планете и дышать ее воздухом. Они питаются энергией моих братьев и сестер, высасывая из них силу по капле. Так паук высасывает соки из бабочки...
*Философ хренов!*
- Но ты отличаешься от них по своей природе. Ты можешь управлять энергией, так же как и мы, Растения. Ты достойна того, чтобы превратить тебя в одну из нас…
*Что?! Он хочет превратить меня в Растение? Вот в это бесполое белесое нечто, сидящее в реакторе?! Мое мнение при этом, значит, никого не интересует?! Нет! Не хочу! Отпусти!*
Аэри поняла, что близка к истерике – некрасивой бабской истерике. Она хотела заплакать, наорать на Найвза, обругать его самыми последними словами, но не стала этого делать и лишь клацнула зубами в бессильной злобе. Искривленная поверхность реактора искажала лицо и фигуру Найвза, но она заметила в его глазах ненормальный возбужденный блеск, небольшую “шизинку”. Аэри не была профессиональным врачом-психиатром, но подумала о том, что у него, похоже, какое-нибудь психическое заболевание, вроде легкой формы шизофрении… а может, и тяжелой формы… А с больными людьми надо разговаривать осторожно, никогда не знаешь, на что они неадекватно среагируют.
Девушка была твердо уверена в одном: даже если быть Растением – величайшее счастье на свете, она совершенно не хотела в него превращаться!
- …Ты поблагодаришь меня позже, когда процесс трансформации завершится, - голосом необыкновенно довольного и гордого собой человека (точнее, не-человека) договорил Найвз. И легонько прищелкнул пальцами правой руки.
По помещению реактора разнеслось мерное, ровное, но угрожающее гудение. Зала просыпалась ото сна. Загорались лампочки, оживали вспомогательные реакторы – колпаки, расположенные по всей зале, низшие растения под ними расправляли лепестки. Материя, державшая Аэри, начала светиться – сначала слабо, но потом все ярче и ярче. Энергия стала нарастать.
В поле зрения девушки появилось бело-черное с синим пятно, так сильно исковерканное поверхностью реактора, что Аэри не сразу поняла, что это…
*Легато!*
Она дернулась было, но потом вспомнила, что Легато служит Найвзу. Скорее всего, это он и ударил ее по голове, а затем усыпил и привез к этому ненормальному. Просить помощи у Легато было бесполезно.
По материи прошли судороги от пульсировавшей энергии. В сознании Аэри сверкнула запоздалая мысль: *Как же это я умудрилась так влипнуть…*
*…Вот такова человеческая природа. Сначала по собственной глупости вляпаться, а потом суетиться и звать на помощь, удивляясь: а как это так вышло?!..*
Боль незаметно подкралась со всех сторон, проникла под кожу и растворилась там, но материя содрогнулась еще раз, по ней пошли волны света и, когда они достигли тела, Аэри снова почувствовала боль, которая была на этот раз ощутимей, чем в предыдущий.
Найвз удовлетворенно улыбнулся каким-то своим мыслям, невидящим взглядом уставившись на приборы. Легато безучастно стоял в стороне, наблюдая за происходящим; если он и был за или против, то этого не показывал. По стенкам реактора побежали лукавые искорки, перемигиваясь между собой, стали взбираться по отросткам, державшим Аэри – медленно, неспешно, но неотвратимо.
*Нет! Не хочу! Кто-нибудь!*
Белое сияние сделалось еще ярче, так что она больше не видела ничего, кроме света, даже когда закрывала глаза. Гудение противно толкалось в уши, заполняя собой сознание, боль влезла в тело, будто обвивала внутренности горячей змеей, сжимавшей безжалостные кольца. И нельзя было даже кричать, вопить, плакать, в исступлении кататься по земле – только корчиться, как бабочка, приколотая булавкой к листу бумаги коллекционером.
Что же, она хотела приблизиться к этой энергии, прикоснуться к ней, искупаться в ней. Аэри получила даже больше: она оказалась в самом эпицентре, растворялась в энергии, сливалась с ней. Она сама становилась этой энергией.
Змея раскрыла пасть и запустила зубы в плоть.
Свет.
Найвз повернулся к Легато и с довольным выражением лица приказал:
- Следи за ней и позови меня, когда она проснется. Я не знаю точно, сколько времени потребуется на трансформацию, но полагаю, что достаточно много…
- Да, Хозяин.

Тьма.
Боль затухала, уходила из тела неровными пульсирующими толчками, не оставляя взамен ничего. Когда-то много лет назад, когда она только начинала учиться, один опытный пожилой врач говорил ей: “Боль – это хорошо. Если ты чувствуешь боль, значит, ты еще жива. Боль сигнализирует о том, что что-то не в порядке. Люди не могут жить без боли”.
А еще он говорил: “Страх – это тоже хорошо. Если ты боишься – значит, тебе есть, что терять. Если тебе есть, что терять, значит, жизнь еще не кончилась. Мертвому нечего терять”.
Тогда она не поняла этих слов. Понимание пришло лишь сейчас. Она не чувствовала боли, но, кажется, исключительно потому, что у нее вообще не было больше тела. Она не боялась, потому не осталось ничего, за что можно бояться.
*Неужели я теперь… Растение?!..*
Но тут ее мягко подхватило и понесло куда-то вверх, а она была не в состоянии даже сопротивляться этому. Она поняла, что умерла.
На мгновение она увидела помещение реакторного зала сверху: сам реактор – белая капля энергии и света посреди пустоты, и две фигурки, кажущиеся по сравнению с ней жалкими и крохотными. Потом все исчезло и она почувствовала, что приблизилась к Четвертому Барьеру.
…Здравствуй… сестра…
Слова рождались прямо у нее в голове, а Барьер действительно принял Аэри как родную, обволок энергией ее сознание со всех сторон, обнял его и понес дальше, ввысь, навстречу музыке звезд. Теперь она была слышна намного отчетливее, чем ночью, и Аэри даже видела (если это можно назвать словом видеть) галактические струны, туго натянутые между звездами. И именно сейчас она ощущала присутствие таинственного Композитора так сильно, как никогда раньше. Он наклонялся над струнами, осторожно и деликатно прикасаясь к ним, и те, повинуясь ему, пели, дрожали, мучились, любили, ненавидели, страдали одновременно.
И как акулы за много километров чуют кровь жертвы, так и жутчайшие монстры Вселенной, жившие в совершенной пустоте, почуяли эти звуки и явились с противоположного конца Вечности, чтобы насытиться ими и заполнить ничем не заполняемую пустоту внутри и вокруг себя. У них были жадные пульсировавшие зрачки, множество гибких щупалец и острые зубы; они окружили сознание Аэри и вгрызлись в нее, но ей не было ни страшно, ни больно.
А потом она увидела профиль Композитора, и он показался ей удивительно знакомым, потому что…
*Легато?!..*
Но ей по-прежнему не было ни страшно, ни больно. Она была мертва.

Вспомогательные реакторы притихли и не действовали на нервы, как раньше; главный реактор уже не полыхал белым огнем, а светился приятным, теплым светом.
Хозяин сказал, что надо приглядывать за ней. Значит, он будет это делать днем и ночью. Легато уже перенес в зал все самое необходимое, поставил кровать, чтобы отлучаться как можно реже. Странно, но смотреть на лицо Аэри, тонущее в белом свете, оказалось вовсе не так скучно, как можно было бы ожидать. Ему это не надоедало. По материи изредка перебегали огоньки и искорки, иногда Легато казалось, что она живая и слегка шевелится. Так это на самом деле или нет, он не знал.
Его притягивало к реактору, как бабочку ночью тянет к открытому огню, и она летит на него, не зная и не понимая, что ее ждет. Что ее мечтательный полет прервется, и она стремительно упадет вниз, превратившись в маленький опаленный комочек.
Легато нерешительно протянул левую руку к поверхности реактора и задержал ее сантиметрах в пяти от стекла. За стеклом засверкали, закружились вихрем искорки, а затем сложились в изображение отпечатка человеческой ладони. Правой. Как будто его приглашали приложить ее к реактору.
Он оглянулся и внимательно осмотрел весь зал, но в нем ничего не изменилось. Маленькие растения все так же трепетали во вспомогательных реакторах, раскрыв лепестки, а лицо Аэри выглядело все таким же бесчувственным.
На поверхности реактора по-прежнему был виден искрящийся белый рисунок правой ладони.
Легато осторожно приблизил руку к стеклу, но ничего не произошло. Еще на два сантиметра ближе… еще на один… Ближе было больше некуда. Оставалось лишь положить руку на реактор. Блестки загадочно подмигивали ему.
Вдох. Напрягшись в ожидании неизвестно чего, Легато слегка подался вперед и прикоснулся к поверхности реактора.
Ровным счетом ничего не произошло. Разве что поверхность оказалась неожиданно приятной и прохладной, а не теплой, как ему казалось раньше. Он разочарованно выдохнул и заметил, что чуть левее прежнего отпечатка тоже вихрились искорки, несколько секунд спустя сложившиеся в рисунок левой ладони. Такое впечатление, будто его просили приложить к стеклу и вторую руку.
Он пожал плечами и без дальнейших размышлений сделал это.
Боль. Ощущения, как от удара током. Шок.

Примечания:
1. Не ищите в этом персонаже никакой логики и смысловой нагрузки – по причине их полного отсутствия. Девочка-в-очках… (ну, вы меня поняли) была введена исключительно ради моей подруги. Ей так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь восхищался Вашем и готовил ему пончики, что я сдалась.
2. В аниме кошка называется Kuroneko. Если я не ошибаюсь, kuro (яп.) – черный, neko (яп.) – кошка. Мне клялись, что neko может обозначать и кошку, и кота, и что пол этого существа неясен. Мне очень нужен был кот. Положимся на компетентность Николаса в этом вопросе.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:27   #9
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВОСПОМИНАНИЯ, КОТОРЫЕ ВСЕГДА С НАМИ.
…Пространство вокруг стало пульсировать, рождая образы и галлюцинации, странные и чуждые, существовавшие лишь секунды, а затем распадавшиеся на свои составляющие, чтобы образовать новые картины. Они сменяли друг друга, наплывали друг на друга, переливались, и все это – за короткие секунды…

- Легато!
Я не могу, не могу слышать, как она кричит!
- Легато!
Ее крики звучат у меня в ушах уже долгое, долгое время, а единственное, что я способен сделать – слушать их и желать, чтобы она скорее умерла.
- Смотри, как это красиво. Красота человеческого тела… Ведь человек так красив – снаружи и изнутри… Смотри! Разве человек – не удивительнейшее и красивейшее создание?.. Посмотри, как красива твоя сестра!
- Лега… ааах!..
Все плывет перед глазами, я вижу лишь размытые фигуры, чьи очертания скрыты дымкой и уродливыми разноцветными пятнами.
Я должен был, должен был ее защитить. Если не я, то больше никто. Она доверяла мне, верила в то, что я помогу ей, в то, что я сильнее ее и всегда смогу постоять за нее, что бы ни случилось. Я должен был, но не смог, и теперь она хуже, чем мертва. Это ее голос, но кричит не она. То, что лежит на столе – не Лесси! Моей сестры больше нет! Вместо нее остался кусок живого кровоточащего мяса, зовущий меня ее голосом. Как я хочу, чтобы он заткнулся, сдох наконец! Я бы сам прикончил этот кусок мяса, если бы мог, но все, на что я способен сейчас – слушать эти крики, пытаться хоть немного облегчить хватку веревок и смотреть на то, как этот человек мучает существо, бывшее когда-то – да еще три часа назад! – моей сестрой.
- Красива… Красива…
- Ле…аа…
Нет!!! Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь оба!
- Ты, наверное, завидуешь ей… Ничего, когда я закончу с ней, я сделаю то же самое с тобой. Ты тоже удивительно красив снаружи, значит, должен быть таким же красивым изнутри… Подожди немного…
И я ничего, ничего не могу сделать…

Моя жизнь глупо началась – отец в очередной раз изнасиловал мать, вернувшись домой пьяным. И глупо закончится двадцать лет спустя – просто потому, что мой внешний вид не понравился группе подвыпивших ублюдков. Что я могу сделать? Их человек десять, я – один. Бежать некуда – они окружили меня кольцом. Звать некого – услышав мой крик, горожане поплотнее закроют ставни, заткнут уши и притворятся, что ничего не происходит.
Я буду сражаться. Я буду драться. Но на что будет похожа эта драка, если у меня нет оружия, а у них численный перевес, ножи у каждого и даже один пистолет? Утром на песке обнаружат мой труп. Вот и все.
- Ну что пялишься своими золотыми глазами? Что, неужели тебе не страшно? Спокойный какой нашелся, сукин сын!
Мне страшно. Я боюсь.

- А вот левую руку придется ампутировать до локтя. Иначе неизбежно заражение крови.
Если бы врачи пошевелились, они успели бы продезинфицировать рану прежде, чем она воспалилась. Но им было наплевать.
- Ну, можно жить без легкого и почки. Запросто. Вы человек молодой, здоровый, второй орган возьмет на себя функцию отсутствующего, ничего страшного… Многие люди живут с одним легким или одной почкой. Что касается ребер и правой руки – срастутся, что с ними будет. Ну, разумеется, следить придется за своим здоровьем…
Он очень спокойно это сказал. Разве можно так безразлично говорить? Оказывается, да.
- Ну, шрам на лице останется, но это уже мелочи жизни… Вам повезло, еще немного ниже – и Вы лишились бы левого глаза. В общем, ничего смертельного, полежите месяц-другой в больнице, полечитесь. Поносите гипс. Жить будете.
Зачем?..

Странно, но сейчас я боюсь. Боюсь, что обнаружу, что они не дождались меня и умерли раньше – от старости, от болезней, от ножа мелкого подонка, вздумавшего украсть у них несуществующий кошелек, от алкоголизма. Что в этом доме теперь живут другие, чужие люди. Но я не позволяю себе показывать страх или медлить перед дверью. Я осторожно, но достаточно громко стучу, чтобы разбудить их, если они спят, надеясь на то, что они еще живы.
И дверь открывается, и оттуда высовывается испитое мужское лицо:
- Нету у меня денег, хоть подави… Ох, извините, мистер, я Вас за своего кореша принял. Вам кого надо?
Пытается разглядеть меня, щурит слезящиеся красные подслеповатые глаза. Он ведь еще не старик – ему не больше пятидесяти. Но выглядит он отвратительно. Я оттесняю его с пути и без приглашения прохожу в дом. Ведь не нужно приглашения, чтобы войти в свой собственный дом, правда?
Из полумрака кухни высовывается женщина лет сорока пяти, а выглядит она старухой – усталой, немощной, беспомощной.
- Старый хрен, опять очередного собутыльника притащил?! Я Вам…
Она осекается, увидев меня, в шоке закрывает рот руками. Она узнает меня первой. Интересно, почему – она лучше видит или подсказал материнский инстинкт?
- Легато…
Мать. Отец. Я десять лет их не видел – с тех самых пор, что сбежал.
Она стоит в полной растерянности, не зная, что делать, а затем все-таки бросается вперед и пытается обнять меня. Для меня не составляет особого труда уклониться. Наверное, на моем лице ясно читаются презрение и брезгливость.
- Я пришел, чтобы избавить вас от этого мира. Чтобы избавить вас от его мучений.
- Лега… аах!..
Я представляю себе, как нервные клетки их тел посылают импульсы в мозг. Сокращаются мышцы. Ломаются кости.
- Ле… ааа!
Я знаю, что я поступил правильно, и сейчас, после долгих, долгих лет, я чувствую себя удивительно спокойным. Они должны быть благодарными мне, потому что я освободил их, прервал их жизни. Подарил им нерушимый покой Смерти. Теперь их уже ничто не волнует, ничто не беспокоит, ничто не причиняет им боль. Мертвые уже не испытывают боли и не боятся.
Где поблизости можно вкусно поесть?..

- …Против него у тебя попросту нет шансов. Я понимаю тебя. Он просто ужасно красив. Но ты слишком жесток…
Я чуть не вздрагиваю от неожиданности. Я ненавижу, ненавижу, когда меня называют красивым. Это одна из тех немногих вещей, которые я по-настоящему ненавижу в жизни. Я продолжаю спокойно есть, будто ничего не слышал, но внутри я похож на туго натянутую струну.
- Строишь из себя крутого? Слышь, мистер, ты много на себя берешь! Ну давай, позер, пискни что-нибудь!
Дурак. Пропал кусок пудинга. Я не собираюсь отвечать на их оскорбления, потому что это значит, что я опущусь до их уровня и признаю, что они говорили обо мне.
- Можно другую вилку?
- Не идиотничай!
Дурак… Меня не берут пули – отдельное спасибо за это Вашу Паникеру… Но они мне надоели. Даже поесть спокойно нельзя, чтобы кто-нибудь не привязался.
- Не спеши. Я собираюсь уничтожить человечество, да так, что оно исчезнет бесследно… почему же ты стремишься приблизить неизбежное?
- Никак, совсем рехнулся? О чем ты толкуешь? Несешь такую ахинею.
- Не бери в голову.
- Что?
- Ты можешь умереть первым.
Я убью его. Я убью их всех. Мне так хочется.
- Что?!.. Ч-что ты со мной сделал?!
- Повторяю: ты можешь умереть первым.
Я заставлю его вырвать себе сердце. Его дружки не понимают, что происходит… конечно, они слишком для этого глупы.
- Сукин…
Пытаются меня пристрелить. Забавно… Меня уже много раз хотели убить в этой жизни, но никому до сих пор не удалось. Они же не думают, что я боюсь их? Они еще не поняли, что меня нельзя убить до тех пор, пока я сам этого не захочу. У них слишком низкий уровень развития интеллекта для этого. Марать о них руки я не буду. Пусть они сами себя перестреляют. А меня ждет пудинг.
- Какого черта ты его пристрелил?!
- Эй, прекрати!
- Не наставляй на меня ствол!
- Ч-что происходит?!
- Мое тело отказывается повиноваться!
Да. Теперь ваши тела подчиняются мне – и только мне. Вы – всего лишь куклы. Шестерки. Отбросы. …А пудинг все-таки вкусный…
Я убил вас в первую очередь потому, что вы посмели назвать меня красивым. Я ненавижу… ненавижу, когда меня так называют.
Ну что, сказать пару слов жертвам, глядящим на меня с надеждой, будто я их освободитель? Правда, в их взгляде сейчас больше страха.
- Вы прошли через многое. Но теперь вы знаете. Теперь вы знаете, как это больно – жить. Конец близок. Я советую вам с пользой провести оставшееся у вас время.
Девчонки бьются в тихой истерике. Ничего, это полезно для них.
Забавно. Раньше боялся я. Теперь боятся меня. Косятся с опаской, захлопывают окна, прижимаются к стенам домов. То, что я убил этих бандитов, не похоже на меня… Обычно я не трачу свое время на паразитов. Это все оттого, что ты пошел этим путем… Ваш Паникер. Само твое существование раздражает меня…

Давным, давным-давно мы должны были умереть сразу же, как упали на эту песчаную землю… без боли и без сожаления. Это лишь немного отодвинулось назад. Конец уже близок. И поэтому я…
Я…
- Это кульминация, Ваш Паникер.
Выстрел. Еще один. Ну наконец-то…Ваш Паникер. Я тебя ждал. Приставил мне пистолет к виску, на лице боль и ярость. Ты же не думаешь, что я тебя испугаюсь, верно? Испугаюсь, осознаю свои ошибки и пообещаю исправиться, а, Ваш Паникер?
- Ты меня ненавидишь? Я полагаю, да. Столько печальных вещей произошло с тобой из-за меня. Друг или враг, но любой, кого ты встречаешь, умирает. Этого достаточно, чтобы навечно высушить твои слезы.
- Заткнись!!
- Но все еще не закончилось. Неужели ты думал, что это будет так просто? Ты – не человек. Я научу тебя этому…из вежливости.
Давай же. У тебя есть способность – так используй ее. Не хочешь? Придется… Я тебя заставлю.
- Этот свет…
- Это сила, что всегда была у тебя. На самом деле, можно сказать, что это – то, что ты есть.
- Нет! Нет!! НЕТ!!!
Упрямый. Ты действительно не понимаешь, что не можешь ничего изменить? Все, что в твоих силах – ненадолго отодвинуть свое поражение. Ты уже проиграл, понял ты это или нет.
- Неужели ты еще не сдался? Это раздражает.
Я надеялся обойтись без цирка, но ты сам меня вынуждаешь, Ваш Паникер. Ладно… так будет даже забавнее умирать. На сцену по моему повелению выходят мои человеческие куклы.
- Т-ты..
- Лучше сражайся, или ты умрешь.
Выстрел. Какой ты беспомощный сейчас, хотя и наставил на меня пистолет. А у меня нет оружия. Единственное оружие, которое мне нужно – твоя левая рука.
- Давай же. Это меня не беспокоит. Такому эгоистичному существу, как я, нельзя позволить жить. Подари мне ничто. Подари мне смерть.
Глупец. Ты просто трусливо затыкаешь уши, отказываешься слушать и понимать то, что я тебе говорю.
- Он ждет. Он с нетерпением ждет твоего визита. Я принял твою левую руку, потому что ты не на его стороне.
Еще один выстрел.
- Застрели меня.
- Я не могу.
- Застрели меня.
- Я НЕ МОГУ!
Глупец. Ну что же… Может быть, вот это заставит тебя взглянуть на ситуацию под другим углом…
- Милли! Аах!..
Ну вот, теперь ты, кажется, наконец понял, что я на самом деле не шучу и не играю в игры. Все по-настоящему.
- Остановись! Заставь их остановиться!
Выстрел. Ты уже проиграл, понимаешь? Если ты выстрелишь в меня, ты предашь то, во что верил. Ты предашь свою бесценную Рем. Это не будет твоим решением. Так решил за тебя я. А если ты не выстрелишь, девчонки умрут. И их смерть ляжет на твою совесть, потому что ты имел возможность помочь им, – но не использовал ее. И это решение тоже не будет твоим – так решила за тебя твоя Рем Саверем. Что бы ты ни сделал, ты проиграешь мне.
- Заставь их остановиться!!!
- Тогда застрели меня!
Я не помню, когда последний раз повышал на кого-то голос. Давно… Ах да. Два года назад, во время разрушения Джули. Тогда он тоже не хотел использовать свои способности.
- Застрели меня. Все, что тебе надо сейчас сделать – нажать на курок. Если ты меня убьешь, это все закончится. Давай же, прими решение по своей собственной воле.
Хотя это будет не твоя воля, а моя… Ну да ладно.
- Прекрати это! Не заставляй меня стрелять!
Крики двух девчонок. Сколько еще ты можешь сопротивляться? Когда же ты наконец поймешь, что я никогда и ни перед кем не стоял на коленях. Даже перед Хозяином. И я давно – уже очень давно – никого ни о чем не просил. А перед тобой стою. И прошу. Пожалуйста. Застрели меня. Убей. Ты делал много того, что называл “добрыми, правильными делами” – так сделай еще одно. Все будут только благодарны тебе за это. И я – в первую очередь. Я желаю умереть. Не думай, зачем и почему. Просто прими как факт, что не все хотят жить. И я – один из тех, кто не хочет. Я не боюсь Смерти. Поэтому я вообще ничего не боюсь. Пойми, что я уже мертв – больше двадцати пяти лет я не испытываю ни боли, ни страха, присущих жизни.
- Твоя вера в человечество настолько упряма, что доходит до того, что ты готов слепо следовать каждому бесполезному идеалу, которым та женщина тебя научила.
Понятно… вот что причиняет тебе сильнейшую боль. Мои пренебрежительные слова о Рем Саверем.
- Может быть, это разумно, раз ты прожил больше ста лет… но все же, твоя жизнь просто смешна. Рем Саверем…
Как ты боишься меня… Хотя, по человеческой логике, это я должен тебя бояться. До чего ты смешной сейчас, Ваш Паникер… И ты – Растение? Представитель Высшей Расы? Высшей ступени эволюции?
- …женщина, которая могла только притворяться, что ее убеждения имеют смысл. Бесполезное человеческое существо…
Как ты забавно реагируешь на каждое упоминание о Рем Саверем… Ты меня убьешь, я знаю. Еще немного дожать – и ты меня убьешь. Давай.
- …совсем как я, но не как ты.
- ЗАТКНИСЬ!!!
Пистолет дрожит в руке, а сам ты трясешься от страха. Забавно… Видишь – я улыбаюсь? Я смеюсь над тобой, над твоей жалкой философией, над Рем, над всем человечеством, которое вскоре перестанет существовать… Я улыбаюсь потому, что сейчас ты наконец спустишь курок. И я буду свободен от этого существования. Мне не будет больно.
- Нет!
Поздно. Ты выстрелишь. Я знаю это. Спасибо?.. (1)

- Ты красивая…
Дерьмо! Я знаю, что надо бежать, но только куда? Да если было бы куда – он бы все равно меня поймал. Я не так уж быстро бегаю. И никого, никого нет, если я закричу, никто даже не услышит. Не подходи ко мне! Мне страшно!
Но все-таки я поворачиваюсь и бегу, и ноги вязнут в песке, и я слышу за своей спиной его дыхание и смех.
- Куда бежишь, красавица?..
Легкие горят, и перед глазами уже прыгают цветные пятна, переставлять ноги становится все тяжелее и тяжелее. Ему лет под тридцать, он – здоровый сильный мужчина, а мне всего тринадцать. И когда он ловит меня, это вовсе не неожиданность для нас обоих.
Он сбивает меня с ног и валит на песок, а я даже не способна закричать, потому что воздуха в легких нет. Я, конечно, пытаюсь сопротивляться, но он наваливается на меня всем своим весом, и я могу только беспомощно трепыхаться под его телом. Ну почему я? Почему так получилось?..
- Думала убежать от меня, красивая?
До чего же отвратительно просто глядеть на его физиономию! И на похотливые глазки. А запах его пота душит, и меня тошнит. Но хуже всего то, что я сейчас ровным счетом ничего не способна сделать.
Больно…

Ну что тебе надо? Зачем я могла понадобиться директору приюта в десять часов вечера, если в это время нам уже полагается ложиться спать?
- Энни, присаживайся. Чай будешь?
Все ясно. Он может разглагольствовать о чае сколько угодно, но я уже поняла, чего он хочет. А вернее, кого. Меня. Весь лучится похотливой энергией.
- Ну, что же ты стоишь?
Он ласково обвивает рукой мою талию, обдает меня запахом дорого одеколона; запах слишком силен, на мой вкус. Директор красив, обаятелен, но немного женоподобен. Девушки за ним стадами бегают, оно и понятно – самый приличный представитель противоположного пола в радиусе пяти миль, а то и больше, неженат, детей нет. А ему, значит, тех девочек недостаточно, меня захотелось. Не несовершеннолетнюю потянуло?
- Садись, я тебя не кушу.
- Думаете, я не понимаю, зачем Вы меня пригласили?
- Энни, о чем ты? – фальшиво спрашивает он. – Я просто хочу поговорить с тобой за чашкой чая в дружеской обстановке.
Смешно. Трахнуть ты меня хочешь, вот и все. Это называется не “заняться любовью”, и даже не “переспать”. “Занятие любовью” предполагает любовь, то, что обозначают словами “переспать” и “заняться сексом” – хотя бы какую-то взаимную симпатию и притяжение людей друг к другу. А у тебя в мозгах лишь похоть. Странно, почему я? Мало того, что я - твоя официальная воспитанница, так я же еще несовершеннолетняя. Мне всего семнадцать. Или ты думаешь, что я девственница? Так ведь моем досье серым по желтому написано: изнасилована в тринадцать лет, в связи с этим потребовались услуги квалифицированного психолога…
Почему серым по желтому? Чернила когда-то были черными, но выцвели. А бумага была белой, но пожелтела, потому что тот самый приглашенный ко мне квалифицированный психолог пролил на досье чай.
- Энни… ты очень красивая.
Что?!.. Да как ты смеешь…
Хрустальная пепельница – тяжелая, приятно улеглась в руке, даже не хочется бросать ее в этого ублюдка. В его голову летят настольные часы, хрустальная ваза (цветы, стоящие в ней и подаренные анонимно какой-то поклонницей, мне совершенно не жаль), папка с бумагами, дезертировавшими с тихим шелестом на пол еще в полете. Папку можно было и не бросать, конечно, но ничего лучше под руку не подвернулось… Черт, больше бросать нечего.
- Сука, сука сумасшедшая!
Первый раз в моей жизни, когда со мной случается истерика, но какая-то холодная, яростная, без соплей и слез, как это обычно бывает. Я просто набрасываюсь на него, пытаясь ударить его головой о стенку. Я не боюсь его, но мне больно. Был бы у меня сейчас пистолет… не застрелила бы, но взяла бы оружие – тяжелое, приятное, - за рукоять и ударила бы его по черепу. Наверное, со стороны кажется, что я сошла с ума и не понимаю, что делаю. Нет, вот это-то я как раз понимаю великолепно…

Посторонний в приюте? Что он здесь делает?
Нахальный профиль, нахальный загар, нахальный вырез на груди, нахальная улыбка. Но при этом он почему-то немного трогательный, как щенок.
- Дядя священник!
Священник? Ах, да, крест. Замотанный тряпками. Все думают, что это распятие? Зря думают. С каких это пор от распятий пахнет Смертью? Я-то знаю, я вижу, что под тряпками – железо и сталь. Вы видели распятие из стали?
- Дядя священник, поиграйте с нами в мяч!
Дядя священник не играет в мяч. Он играет человеческими жизнями. Вы можете этого не понимать, но я-то чую!
Поднимает голову, смотрит на меня. Черт, я слишком внимательно к нему приглядывалась. Я все время забываю, что люди это чувствуют. И им это очень неприятно. Когда я была маленькая, я не подозревала об этом. Неудивительно, что от меня тогда шарахались, как от заразной.
Кто ты? Какого тебе здесь надо?
Встает. Спрашивает что-то у одного из детей – видимо, как меня зовут, – и направляется к директору приюта. Да старовата я, чтобы меня удочерять, милый… Без девяти дней восемнадцать уже. Все же интересно, о чем они будут разговаривать?
- …Мы очень рады, что Вы будете поддерживать наш приют материально, мистер Вольфвуд. Ведь государство сейчас почти совсем денег не выделяет, Вы же знаете… Так что любую посильную помощь детям мы примем с глубокой благодарностью…
Ага. Значит, мистер Вольфвуд. Священник-от-которого-пахнет-Смертью.
- Да. Я тоже рад.
- Прошу прощения, а когда Вы воспитывались здесь, мистер Вольфвуд?
Хорошее это помещение – сарай. Примыкает к кабинету директора. И все слышно через тонкую стенку. Даже немного видно сквозь щели между неплотно пригнанными досками. Главное – самой не шуметь, а то здесь старые ведра и швабры. И никто сюда не заглядывает, и на щеколду изнутри запереться можно, при необходимости, если кто сунется и вздумает меня здесь искать.
- Чуть больше пяти лет назад. Не возражаете, если я закурю?
- Нет-нет, пожалуйста! Вот… это можете использовать вместо пепельницы.
Хочет услужить. Боится, что деньги, сладкий запах которых он уже почуял, сейчас уплывут из-под его большого мясистого носа. Я-то знаю, что он не переносит, когда кто-то рядом с ним курит… Его от одного слова “сигареты” передергивает…
- Кто такая Энни?
- Прошу прощения?
- Энни. Мне сказали, что ее зовут Энни. Высокая… самая старшая… с темными волнистыми волосами. Она не похожа на прочих детей.
- А… ее перевели к нам около года назад по особой просьбе директора детского дома, в котором ее раньше содержали. Я уж не знаю точно, что там случилось. За этот год она так ни с кем и не подружилась... Она вообще нелюдима. Наверное, из-за того, что ее изнасиловали в тринадцать лет… Странная она, Вы правильно подметили. Ее, кстати, безумно раздражает, когда ее называют по имени. Она предпочитает “Аэри”, откуда она это выкопала, не знаю. Да какая теперь разница, через неделю ей исполняется восемнадцать и она уйдет отсюда на все четыре стороны.
- Понятно.

- Тебе не понравился праздник?
Он явно расстроен, хотя пытается этого не показывать. Он, наверное, старался, покупая мне торт и подарок. Что ему сказать? “Нет”, чтобы он расстроился еще больше? Соврать и сказать “да”? Он поймет. Я плохо вру.
- Понравился, - в конце концов отвечаю я. Не такая уж это и ложь. Мне ведь на самом деле было приятно.
Он тихо вздыхает и присаживается рядом со мной на песок.
- Что ты тут делаешь?
- Слушаю музыку звезд, - честно отвечаю я.
- И слышишь? – он не верит и спрашивает только для того, чтобы хоть что-то сказать. Думает, я этого не понимаю, глупый.
- Теперь уже нет, - все так же честно отвечаю я. – Она и так тихая, а Вы ее совсем заглушили.
- Извини. Хочешь, чтобы я ушел?
- Нет.
Сидим, молчим. Звезды подмигивают мне с неба. Жаль, я не знаю морзянки. Иногда мне кажется, что они хотят мне что-то передать, а я не понимаю.
- Что ты будешь делать завтра?
- Уйду в город.
- Ааа.
Снова молчим. Ему неловко, а мне все равно.
- Ты – священник. Ты веришь в Бога?
- Да, иначе я не был бы священником. А ты?
- Я – нет, - “Да и ты ведь тоже нет”, могу добавить я, но молчу. Если он хочет врать себе, – пожалуйста. Это его дело, и никак не мое. – А зачем?
- А как же вера в то, что душа бессмертна? А вера в рай?
- Нет ничего страшнее бессмертия. Представь себе: прошла тысяча лет, миллион, миллиард, а твоя душа еще жива. Потухнет солнце, умрет Земля, а ты будешь это видеть. Тогда уж лучше не верить, потому что, согласно религии, души неверующих после смерти погибают. А ты смог бы наслаждаться покоем в Раю, зная, что чьи-то души горят в Аду? И будут гореть там вечно! Христианский Бог – единственный Бог Смерти, боли, покрытой красивыми словами. Он обещает счастье тем, кто добровольно пойдет к нему в рабство! Я отказываюсь поклоняться этому Богу.
Я все-таки не сдержалась.
- Нет! – возмущается он. – Все не так! Христианский Бог – Бог Любви, он любит людей…
То-то от тебя так Смертью пахнет…
- Да ну? – равнодушно удивляюсь я. – Я что-то особо не заметила. Я не верю в любовь. Тем более с большой буквы.
- Но как же… - теряется он. – Любовь существует!
Глупый. Я ведь не про то говорю. Какая разница, верим мы во что-то или не верим, если это есть – значит, есть. Если этого нет, – это не исправить никакой верой. Я же не говорила, что Любви нет. Я сказала, что я в нее не верю.
- Докажи.
Понял, что я имею в виду. Испугался. Даже сигарету забыл зажечь, и она выпала из пальцев, а он и не заметил.
- Энни…
Заткнись. Не смей называть меня этим дурацким именем. Я носила бы его с удовольствием, если бы мне дали его любящие меня люди. Почему я должна называться так, как взбрендило каким-то дядям и тетям, не имеющим ко мне ни малейшего отношения?! Я – не маленькая девочка, идущая в Волшебную Страну!
- Аэри, - поправляется он.
Ну? Докажи. Сумеешь или нет?
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая?
Спокойно, спокойно… Он не хотел обидеть или оскорбить меня. Он не хотел причинить мне боль. Он попытался сделать комплимент, он же не знает и не может знать… И все-таки я вздрагиваю, и меня передергивает.
- Да. Мужчина, который изнасиловал меня, когда мне было тринадцать.
- Аэри…
Теперь, когда он прижимает меня к своей груди, я понимаю, как хорошо от него пахнет. Сигаретами и чем-то еще… Наверное, так и должно пахнуть от настоящего мужчины.

- Почему Вы приняли решение стать врачом, мисс Элиот?
- Потому что я хочу понять человека.
- Прошу прощения?
- Я хочу понять, как он устроен. Как он появляется на свет. Почему он поступает так, а не иначе.
- И Вы думаете, что изучение медицины Вам поможет это понять?
Вид у него добрый-добрый, и карие щенячьи глаза за очками тоже добрые-добрые, но мне он совершенно не нравится. Он смотрит на меня с лукавым плохо скрытым чувством собственного превосходства, и это раздражает. Я упрямо твержу:
- Да.
- Что же… Вы, наверное, уже знаете, что приняты на учебу. Не забывайте о том, что, если Вы будете плохо заниматься, Вас отчислят. Успехов Вам, мисс Элиот. Ищите – и обрящете.
И вроде бы искренне, чистосердечно желает, но почему мне чудится за этим пожеланием насмешка?
- Спасибо.

- Вот так выглядит человеческий мозг.
Холодно. Впрочем, в морге и должно быть холодно. Все мы одеты как можно теплее, но руки все равно мерзнут. Ну еще бы – на них же варежки не наденешь, скальпель держать неудобно будет.
Кому-то противно. Кто-то держится из последних сил. Кто-то – по лицу заметно – только что понял, что у него в черепной коробке тоже вот такое серое месиво. У кого-то ненормальный возбужденный блеск в глазах, даже немножко садистский. У Майка.
- Мистер Браун, я уже десять минут за Вами наблюдаю. Выйдите вон, пожалуйста.
- Нет!.. То есть… почему?
- Мистер Браун! Выйдите отсюда немедленно. Вы отчислены.
- Что?! Почему?! За что?!..
- Немедленно. Обжаловать решение вы можете потом.
Больше нет ни добрых карих глаз, ни доброго доктора. Майк кривится, но выходит, зло хлопая дверью. Мы недоуменно глядим на учителя. Один из лучших студентов…
- Лет сорок назад… Я был приблизительно вот вашего возраста… Я учился медицине и дружил с юношей… Коллом. Он был лучше всех. Больше всех читал. Больше всех учил. Доктора на него нарадоваться не могли… Только, когда приходилось изучать строение человеческого тела на трупах, в нем пробуждался неестественный интерес, мог в морге до ночи один сидеть… В остальных отношениях был совершенно нормальный, приятный человек.
- ?!..
- Так вот, про что я рассказываю… Однажды жарким летом он сошел с ума. Он похитил девочку… ей было лет тринадцать. Вместе с ее старшим братом. Мальчик был года на два старше. Он медленно разрезал ее на кусочки… живую… сдирал с нее кожу… и заставлял мальчика смотреть. Специально не наносил те раны, которые могли бы привести к быстрому летальному исходу или сильному кровотечению. Он великолепно знал анатомию человеческого тела… И он наслаждался чужой болью, чужим ужасом, чужой смертью. Он пил ее, как паук пьет кровь из мухи… А мы прибежали слишком поздно, когда девочка была уже... Это был не человек, это был кусок плоти, еще живой… Когда мы освободили брата, он сразу к ней кинулся, прежде мы успели понять, что он хочет сделать… Он ее убил. Своими руками. Тем самым скальпелем, которым Колл ее резал… А потом набросился на самого Колла и перерезал ему вены, мы еле-еле оттащили его. Колл ведь хотел приняться и за мальчика, хорошо, хоть его мы спасти успели… Иногда я думал, что лучше бы тот мальчик умер. Потому что забыть такое невозможно, вся жизнь сломана… А оба ребенка были такими красивыми… необычными, оба с волосами цвета летнего неба… У девочки – чуть посветлее, у мальчика – чуть потемнее… Вот почему я без жалости прогнал мистера Брауна.
Мы молчим, и нам всем страшно. Сердце сжимает ледяная рука, и я буквально чувствую, как кто-то сдирает с меня кожу… режет на кусочки…
- Если кто-то из вас хочет уйти, сделайте это сейчас.
Нет. Это не ко мне. Я остаюсь. Я остаюсь!
- Хорошо. Итак, подойдите поближе, чтобы всем было видно…
Интересно, а как я выгляжу сейчас со стороны?

- Ну… поняла, Энни?
О чем это он?..
- Ты же хотела учиться для того, чтобы понять, как устроен человек.
Ни хрена себе! Он еще помнит! Спустя пять лет после того разговора – все еще помнит! А я уже забыла…
- Да. Хотела.
- Ну и как? Поняла?
Что ему ответить? Все эти годы я училась, вскрывала трупы, обследовала физически и душевно больных, разговаривала с психически неуравновешенными людьми, изучила все книги нашей маленькой медицинской библиотеки, но ни разу не задумывалась над этим вопросом. Ни разу не садилась, чтобы подумать: “Итак, сделаем вывод. По результатам узнанного мной человек…” Я ждала, что ответ придет ко мне сам. А он не пришел.
Что ему ответить? “Да”? Ложь. Он сразу поймет. С кем другим прошло бы, но с ним – нет. Но даже если и не поймет – не надо унижаться до лжи, когда говоришь о таких серьезных вещах.
“Нет”? Признаться, что эти пять лет…
- …они отнюдь не были проведены впустую, поверь мне.
Что?! Как он знает…
- Ты слишком упрощаешь людей. Ты думаешь о них… просто. Думаешь, что, если вскрыть человека, можно понять его. А это не так. А с другой стороны, не надо все слишком усложнять. Но ты продолжай искать, девочка. Ищи – и обрящешь. А когда найдешь, – поделись со мной, стариком, а? А то я до сих пор не уверен…
Он сказал “когда”, а не “если”. И это греет лучше всех дипломов, похвал и предложений рабочих мест с солидными для врача зарплатами. Я буду. Обязательно буду. Добрые-добрые глаза, добрая-добрая улыбка, производящая впечатление всезнающей, но сейчас она меня уже не раздражает. Потому что теперь я знаю, что скрывается за ней.

Легато тут же отшатнулся от реактора, но некоторое время еще чувствовал покалывание в ладонях, особенно – в кончиках пальцев. В голове продолжали мелькать разрозненные картины и образы, но теперь они больше не связывались в единое целое и он не видел в них никакого смысла.
Он посмотрел на Аэри, но ее лицо все так же бесстрастно выделялось среди белесой пелены. Что это было? Ему казалось, что из него силой вытащили воспоминания и выставили на всеобщее обозрение: подходите, любуйтесь, кому интересно… Мерзкое ощущение, когда чувствуешь себя полностью вывороченным наизнанку. А картины из прошлого Аэри оставили привкус грязи во рту: он не просто наблюдал за происходящим, но в какой-то степени был Аэри, разделял ее боль – не физическую, конечно, а только душевную, испытывал то, что испытывала она, переживая это. Он понимал ее в тот момент и соглашался с ней, поддерживал ее решения.
Что это было?..
Раньше Легато загонял подобные воспоминания в самый дальний угол своего сознания, но теперь они вылезли наружу и нахально крутились в мозгу. Он пытался прогнать их силой, но, конечно же, это не помогло. Хоть бейся о стенку в надежде, что выбьешь их из головы. На него вдруг навалилась вся боль, что он испытывал когда-то, все отчаяние, все одиночество – до такой степени, что Легато даже охватила легкая паника. Он метался по помещению реактора, изредка кидая косые взгляды на реактор с Аэри, желая понять – это ее рук дело? Зачем она вытащила из него воспоминания? Зачем она поделилась с ним своими?
Только успокоившись немного, он сел на кровать и почувствовал, как сильно устал, будто вместе с воспоминаниями из него были вытянуты еще и силы. А, может быть, утро действительно было очень давно, и он успел утомиться за день. У него не было часов, чтобы следить за временем.
Как бы то ни было, Легато нуждался в отдыхе. Он надеялся, что на этот раз ему ничего не приснится.

Примечания:
1. Некоторые воспоминания Легато взяты из аниме; не забывайте, что существуют разные переводы, кроме того, кое-где я опускала второстепенного значения реплики.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Старый 22.04.2005, 21:30   #10
Shady DarkStar
Странник

Участник форума
 
Регистрация: 22.04.2005
Сообщения: 13
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили 0 раз(а) в 0 сообщениях
Вы сказали Фуу: 0
Вам сказали Фуу 0 раз в 0 сообщениях
По умолчанию

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ СОН.
Сон первый.
Куб три на три на три метра, шесть одинаковых серо-коричневых стен, одиночество и отчаяние. Он в ярости бился о стену, но ровным счетом ничего не происходило, – стена стояла так же, как и раньше, и ему казалось, что кто-то смеется над ним, издевается над его жалкими потугами сокрушить это препятствие.
- Так ты ее не сломаешь.
*Что?! Кто здесь?!*
В одном из углов камеры стояла девушка – зеленые глаза, темные волнистые волосы, коричневый плащ. Она была знакома ему, но откуда – он не знал. Знакомые глаза, знакомый голос, знакомые интонации… откуда?
- Кто ты? Что ты здесь…
- Аэри. Меня зовут Аэри. А тебя – Легато Синелетний, и это – твой сон.
И тогда он вспомнил. Его действительно звали Легато, и он вспомнил свою жизнь, вспомнил Аэри, но, что еще более важно, понял, что спит. Раньше он воспринимал все сны как безусловную реальность, а тут осознал, что все, что окружает его, просто-напросто ему снится. При этой мысли Легато сразу стало легко и спокойно. Какая разница, что произойдет, если это все равно не на самом деле и потом он проснется в своей постели?
- Спасибо, - сказал он Аэри. Это всего лишь сон, а значит, можно не притворяться и не думать о том, что уместно говорить, а что нет.
- Ты зря думаешь, что это не существует на самом деле, - девушка протянула руку и прикоснулась к стене. – Стена шероховатая и прохладная, если ударить об нее кулаком, почувствуешь боль. Таких реалистичных ощущений не бывает в обычных снах.
- Значит, мне все это время снился необычный сон, - пожал плечами Легато. Он был так рад своему освобождению и будущему пробуждению в реальном мире, что почти не прислушивался к ее словам.
- Он снится тебе и сейчас, - серьезно напомнила Аэри. – И неизвестно, какие сюрпризы он может тебе преподнести. Скорее всего, следующей ночью он приснится тебе снова, и все начнется с начала. Только вряд ли я буду тогда рядом с тобой, чтобы напомнить тебе о том, что это место – лишь плод твоего подсознания.
- А разве можно что-то сделать?
- Да. Камера – твой страх. Победи его, и он больше не будет тебя мучить. Пробей наконец эту стенку и выйди наружу. Но бесполезно делать это с помощью физической силы. Ты должен быть мысленно готов к тому, чтобы разрушить эти границы своими руками и выглянуть за их пределы.
- Но как? Я уже готов.
- Нет. Ты должен очень сильно захотеть, и тут я не могу тебе ничем помочь. Ты не должен боятся того, что окажется снаружи.
*Не должен бояться?* спросил себя Легато. *А разве я чего-то боюсь?*
Он внимательно прислушался к себе и понял, что действительно боится. Не так сильно и панически, как раньше, но все-таки побаивается. Что можно сделать, чтобы перестать испытывать это глупое чувство?
- Подумай о том, что за этой стеной тебя ждет что-то приятное. Желанное. Место, куда ты хочешь попасть, например.
И Легато представил себе лес. Зеленую нежную траву под ногами, кроны деревьев, нежно шелестящие под ласковым ветром, свежий чистый воздух, прозрачное голубое-голубое небо и солнце на нем, но не слепящее глаза, а улыбающееся. Он даже закрыл глаза, чтобы отрешиться от серо-коричневого цвета и лучше вообразить себе эту картину. По стене с тихим треском пошла трещина, прорезая поверхность черными линиями. Аэри улыбнулась, заметив это, но промолчала, чтобы не сбивать Легато. Трещина разрасталась, пуская ответвления, медленно переползла на другие стены и начала разрушать их. Аэри даже дыхание затаила, чтобы не помешать этому. По обеим сторонам от трещины стала осыпаться штукатурка, с тихим шелестом падая на пол, обнажая трескавшиеся кирпичи, начавшие превращаться в красный песок.
Странно, но в трещины Аэри ничего не увидела: там была только черная, поглощающая пустота. Казалось, что из них даже повеяло нехорошим ветерком; по камере стали гулять легкие сквозняки. Легато наконец открыл глаза, удивленно оглядел стены и спросил:
- А что теперь?
Аэри некоторое время помолчала, потому как сама не была твердо уверена, но потом все-таки ответила ему:
- Наверное, надо доломать стены до конца.
Легато подошел к ближайшей стене, постоял немного в нерешительности, не зная, что делать, а затем просто легко прикоснулся к ней правой рукой. И стена начала таять под его прикосновением, оплывать, терять свою форму; кирпич крошился и сыпался вниз, ему под ноги. А там, за стеной, которой больше не существовало, было…
…Белый светящийся потолок.
Легато не сразу понял, что он уже проснулся. А когда понял, тут же пожалел об этом: ведь он так и не успел узнать, что ожидало его за пределами камеры. Раньше он никогда не жалел о том, что проснулся; наоборот, радовался чрезвычайно тому, что очередной кошмар закончился.
Лицо Аэри совершенно не изменилось. Легато глядел на нее и думал, с чего это ему приснился такой странный сон. Он был таким же реалистичным, как и все предыдущие, но раньше ему никогда не снилась, чтобы стена поддавалась до такой степени. Он уже заставил ее исчезнуть, убраться с его пути, и помогла ему в этом… Аэри.
Значит ли что-нибудь этот сон? При чем здесь Аэри? Или это просто очередная шутка его подсознания? Он решил не рассказывать ничего об этом Хозяину… пока не рассказывать. Не исключено, что Аэри каким-то образом проникает в его сны и… дальше Легато не додумал, потому что всю жизнь считал: сны – исключительно плод человеческого подсознания, а его предыдущее предположение в корне противоречило этой теории. В любом случае, чтобы в чем-то убедиться, он должен был уснуть снова и увидеть еще один сон, а сейчас спать ему не хотелось совершенно. Наоборот, он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, а значит, ему ничего не оставалось, кроме как переодеться, взять книжку из стопки, принесенной с собой (ведь не постоянно же на Аэри любоваться, правда?), достать хот-дог и коротать время.

Сон второй.
Вокруг ничего нет, даже темноты. Только пустота, про которую нельзя сказать, что она холодная, потому что холода там тоже не было. Но откуда-то из бездны повеяло свежим ветерком, принесшим с собой бодрость и надежду. Впереди появилось небольшое светлое пятнышко, постепенно увеличивавшееся в размерах, накрывшее собой все и…
Он стоял на траве. На самой настоящей траве. Она приминалась ногами, ее можно было потрогать, сорвать травинку, пожевать во рту и ощутить ее вкус. Никаких сомнений – это настоящая, живая трава, простиравшаяся ковром из-под его ног повсюду до самого горизонта. Над ним перешептывались листья дерева, а к стволу можно было прислониться, пощупать его, ощутить сухую морщинистую кору. Он хотел увидеть траву, лес, небо, солнце – и вот они, совершенно реальные, вокруг него. Все так, как он себе представил в своем прошлом сне, желая избавиться наконец от стены. И теперь он наконец понял, что это – один из тех самых пейзажей, что он видел во втором сне. Он стоял на краю леса и не мог ничего сказать от волнения, а ласковый ветер осторожно ерошил его волосы, не решаясь играть ими.
- Красиво, - восхищенно выдохнул кто-то за его спиной. – Спасибо тебе.
Легато обернулся и почти не удивился, увидев там Аэри в обычном коричневом плаще, темно-коричневых брюках, приятной бежевой кофточке и летних босоножках.
- Спасибо тебе за то, что помогла мне выбраться оттуда.
- Там была не помощь, а эгоизм в чистом виде, - серьезно объяснила Аэри. – Ты затащил меня в тот свой сон против моей воли, не знаю уж, как это у тебя получилось. Если бы я не помогла тебе разрушить его, то сама оказалась бы заперта в нем и возвращалась бы к нему снова и снова, как и ты, а уничтожить его мог только ты сам. А в этот сон ты мог бы меня и не брать. Я оказалась здесь, потому что ты так захотел.
Легато попытался как следует осмыслить сказанное, но бросил из соображений логики. Ведь это всего лишь сон, это ему снится, а во сне может произойти все, что угодно. Любая нелепица, любая чушь.
- Красивое место, - еще раз повторила Аэри. – Вот за Четвертым Барьером тоже красиво, но там какая-то другая, иная красота. Строгая, прохладная. Чужая. А здесь – более… свободно? Не знаю. У меня нет нужных слов. Все это одновременно настоящее, но с другой стороны, носит какой-то отпечаток нереальности, как во сне.
Но Легато, впрочем, понимал ее и так, потому что испытывал то же самое.
- Это и есть сон, - напомнил он.
- Это не обычный сон, - поправила Аэри. – По крайней мере, он совсем не похож на те сны, что снятся людям каждую ночь. Это место действительно существует, оно реально, понимаешь? Оно существует на самом деле, хотя я не знаю, в каком пространстве и времени. Ты создал его силой своего сознания, точно так же, как и камеру, только в первом случае нашли воплощение в реальность твои страхи, а во втором – мечты и надежды. И то, и другое – очень сильные эмоции. А потом ты как-то умудрился перенести сюда себя и меня. Правда, я не уверена, до какой степени. Здесь мы можем испытывать физическую боль. Отражается ли это каким-то образом на состоянии наших тел в настоящем мире? Что будет, если мы умрем в твоем сне? Мы просыпаемся по своей воле или нет? А что, если…
Аэри поглядела на Легато и замолчала: он не слушал ее и пропустил все объяснения мимо ушей, заглядевшись на воздушные кучевые облака, появившиеся на горизонте. Они меняли форму, плавно перетекали по небу и выглядели настолько объемными, что, казалось, протяни руку – достанешь и потрогаешь их, а они окажутся пушистыми и мягкими, как перина… Нет, даже мягче.
- А может быть, это и правильно, - пробурчала себе под нос Аэри. – Раз уж мы оказались в таком удивительном месте, надо пользоваться возможностью и наслаждаться моментом, а не думать от всяких глупостях вроде того, как мы сюда попали. В конце концов, это действительно всего лишь сон… Пойдем, прогуляемся по лесу, - уже громко предложила она.
- Прошу прощения?..
- Приглашаю тебя прогуляться по лесу, - повторила Аэри. – А то когда еще выпадет такой случай. Я вот лично никогда не видела столько деревьев одновременно, а ты?..
*Интересно, как он будет гулять по лесу со своими шипами? Они же за все что попало цепляться будут!*

Сон третий.
На следующий раз он очутился в долине, поросшей небольшими сиреневыми цветами. Их было так много, что казалось, будто трава не зеленая, а зелено-сиреневая. А дальше от него цветы вообще сливались в один ковер, укрывший землю. Невдалеке оптимистично журчал неглубокий ручеек. Легато подошел к нему, стараясь не наступать на цветы, присел на берегу и окунул руку в воду: вода оказалась довольно теплой.
- Кажется, наши совместные путешествия по твоим снам становятся традицией, - Аэри села рядом, постелив на землю плащ и подставив лицо ветру. – Раньше я не знала, что вода может течь так… свободно. Сама по себе.
Ну да, на их родной планете воду приходилось добывать из глубоких колодцев с превеликим трудом, и стоила она соответственно. Никто даже отдаленно не мог представить себе, что такое океан, море или хотя бы маленькое озерцо, в котором отражается небо. Плавать, разумеется, тоже никто не умел.
У ручья было такое чистое песчаное неглубокое дно, что Аэри решилась залезть в воду. Она сняла босоножки, носки, оставила их на траве рядом с плащом, закатала брюки до колена и смело направилась к ручейку. Непривычная к тому, чтобы ходить босиком по голой земле, девушка морщилась и не знала, куда ступить, потому как каждый камушек, каждая веточка, попадавшиеся под ноги, причиняли боль – не сильную, конечно, но все равно ничего приятного.
Вода, казалась приятно прохладной, если окунуть в нее руку, но выяснилось, что у ног на этот счет свое мнение, отличное от мнения верхних конечностей. Аэри тут же вспомнила о том, что руки более привычны к различным температурам – сказывалось длительное обучение медицине…
Впрочем, ноги очень быстро привыкли к воде, и совсем скоро она уже казалась удивительно теплой. Дно не преподнесло Аэри никаких неприятных сюрпризов вроде подводных камушков, и она в восторге гуляла туда-сюда, глядя на круги, бежавшие по воде от ее шагов. Заигравшись, она даже наклонилась и, зачерпнув немного воды рукой, плеснула ее в сторону Легато, но тут же опомнилась. К счастью, до него не долетели брызги, и Аэри сделала вид, что она здесь не при чем. Впрочем, похоже, Легато задумался и этого не заметил.

- Сколько мы уже ищем? – устало спросил Николас, отпивая воды из фляги. Ваш промолчал, уставившись на линию горизонта за окном автобуса.
- Молчишь? Так я тебе скажу. Уже больше месяца!
Ваш никак не отреагировал на это, продолжая глядеть за окно.
- И что мы нашли? Ни-хре-на. Ни следа. Ничего! Ни малейшего намека на то, куда они могли увезти Аэри.
- Я говорил тебе, что это не твое дело.
- Хочешь отделаться от меня, иглоголовый?! Не выйдет, даже не мечтай! Я к чему спросил-то: неужели ты совсем не знаешь, где еще они могли спрятаться?
Блондин отрицательно покачал головой.
- Черт… Хотел бы я знать, где та черная животина, что нас разбудила тем утром… Самое обидное, я даже не заметил, когда он от нас улизнул…
- Николас… Зачем тебе это?
- Ммм? О, ну я же уже объяснял. Во-первых, я служил Найвзу и Легато и они в любом случае не оставят меня в покое, если узнают, что я жив. Во-вторых, я не могу стоять в стороне, когда человечество хотят уничтожить. В-третьих… я должен Аэри. Видишь ли, иглоголовый, когда-то много лет назад она доказала мне, что я способен не только на то, чтобы убивать людей…

Сон тридцать пятый.
Небо стремительно темнело, и в неотвратимо наваливавшейся на землю темноте хмурый лес терял свои очертания. Казалось, будто он просыпался ото сна, оживал; у опушки метались из стороны в сторону пугливые тени то ли веток, то ли птиц, прячущихся в кронах деревьев. Лес выглядел мрачно и недружелюбно, с превосходством возвышаясь над Аэри и Легато. Зарево заката еще виднелось на горизонте, изрезанное темными рваными тучами и острыми пиками верхушек деревьев вдалеке. Полная довольная луна красовалась на небе, щедро проливая золотистый свет на лес, но это делало его еще более опасным на вид.
Путешественники по снам нерешительно стояли на опушке. В подобное место они попали впервые, до сих пор они видели только миролюбивые солнечные пейзажи, радостные и светлые. Однако нельзя было не признать, что лес был удивительно красив, только его красота была опасной, жутковатой и мрачной.
- Что это? – спросила Аэри, вертя головой по сторонам. У нее появилось отвратительное ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Когда она поворачивалась к лесу, таинственный наблюдатель оказывался сзади, а когда она глядела на поле, он прятался в тенях деревьев. Аэри великолепно понимала, что во всем виноваты ее расшалившиеся не в меру нервы, но сделать с собой ничего не могла.
- Лес, - невозмутимо ответил Легато. – А то ты сама не видишь.
- Я не про это говорю, - слегка нервозно откликнулась девушка. – Я имею в виду, это место тоже ты придумал и воплотил в реальность?
- Не знаю. Но я его не помню.
- Что значит “не помнишь”?
- Места, в которых мы побывали до этого, я видел в своих снах и раньше. А это – нет. Оно мне совершенно незнакомо.
- Замечательно, - нахмурилась Аэри. – Интересно, это может значить, что ты…
Ее перебил вой, донесшийся откуда-то издалека. Сжимавший сердце вой, полный тоски, боли и беспросветного одиночества. От неожиданности Аэри вцепилась в правую руку Легато, но потом сообразила, что делает, и разжала хватку. К ее собственному удивлению, сделать это оказалось труднее, чем она ожидала: вой ее все-таки порядочно напугал. Сердце споткнулось в груди и перешло с неторопливого шага на бег, волосы на затылке встали дыбом, а по позвоночнику пробежался неприятный парализующий холодок. Так воют собаки над умершими преданно любимыми хозяевами, только сейчас вой был еще горше и страшнее.
Вой уже давно прекратился, но Аэри было до сих пор не по себе. Вой будто вонзил в душу нож и медленно поворачивал его там, и теперь, когда нож выдернули, рана продолжала болеть. Девушка поймала себя на желании прижаться к Легато и взять его за руку, чтобы не было так страшно, но в пику этому желанию пересилила себя и отошла в сторону на пару шагов. Дальше она все-таки не осмелилась.
Колебавшиеся тени от деревьев плясали по земле, и Аэри показалось, что в них скрывается кто-то живой. Кто-то живой, недружелюбно настроенный, наблюдающий за ними исподлобья, возможно, опасный…
Поэтому она не так уж и испугалась, когда тени расступились, и из них вышло неизвестное ей животное, размерами и формой тела очень похожее на собаку. Но это животное было лохматое, на вид дикое и глядело на непрошеных гостей с угрюмым любопытством. Пушистый хвост безжизненно свисал вниз. Животное не скалилось, не ворчало, не показывало свое недовольство, но Аэри буквально почувствовала смутную угрозу, исходившую от него. Легато сделал пару небольших шагов вперед, явно намереваясь подойти к странной собаке поближе.
- Не надо, - предупредила Аэри. – Ты же не знаешь, кто это такой и чего от него можно ждать.
Легато просто сделал вид, будто не услышал ее, и снова шагнул вперед. Животное осталось стоять на месте, пока не собираясь убегать, но и не показывая зубы. Откровенно говоря, Легато надеялся, что, если собака вздумает броситься на него, он успеет перехватить контроль над ее телом.
Еще один шаг. Животное слегка напряглось, под густой шерстью показались мускулы.
- Не надо, - повторила Аэри.
Она могла бы ничего и не говорить: Легато не было никакого дела до ее советов или мнения. Он сделал осторожный шаг вперед и медленно протянул руку.
И в тот момент, когда его правая рука коснулась шерсти на загривке, животное распрямилось, как пружина, подпрыгнуло и вцепилось зубами в плоть. Легато, разумеется, попытался управлять им, но с удивлением обнаружил, что тело животного по-прежнему подчиняется своему хозяину, а отнюдь не ему. Когда он понял это, отдергивать руку было уже поздно.
Животное тут же отскочило прочь, на секунду застыло, любуясь на дело рук, а точнее, зубов своих, а затем стремительно развернулось и кинулось в чащу, откуда пришло. Легато зашипел сквозь зубы и схватился за рану левой рукой. В таких местах полагалось просыпаться, но сон все еще продолжал ему сниться. Более того, боль была совершенно реальной, вот в этом он не сомневался. На плаще расплывались кровавые пятна.
К чести Аэри, она не стала приставать к Легато с торжествующими криками вроде “А вот я же тебя предупреждала!” или “Сам виноват, так тебе и надо!”, деловито подскочила к нему и потребовала:
- Снимай плащ, перевязать надо.
Легато, понимая, что девушка знает лучше его, послушался и стал стаскивать с себя плащ, пытаясь не шевелить пораненной рукой. Получалось у него плохо, Аэри пришлось помочь. В тот момент он совершенно забыл о том, что все это происходит во сне: боль в прокушенной руке убеждала в реальности происходящего.
Осмотрев руку, Аэри нахмурилась и сделала лучшее, что можно было в данной ситуации: перевязала рану, причем на перевязку пошли рукава ее бежевой кофточки, безжалостно оторванные самой владелицей. Без аптечки она не могла ни продезинфицировать рану, ни дать обезболивающего. Поблизости не было даже воды промыть руку! Аэри серьезно беспокоилась по этому поводу, ведь кто знает, какую инфекцию носит на зубах дикий зверь. Весь процесс перевязки Легато кривился, морщился, но мужественно терпел. Много раз в жизни ему бывало и намного хуже.
Пока Аэри возилась с его рукой, он вспомнил про то, что уже много раз хотел спросить у нее: действительно ли имел место между ними взаимный обмен картинами из жизни или это ему показалось? Вопрос был очень неприятный, и Легато каждый раз откладывал его то потому, что не хотел портить прогулку по очередному сну, то потому, что не хотел портить себе настроение. Но в этот раз все, что можно, было уже испорчено, приятной прогулки не предвиделось, и Легато понял: если он не решится спросить сейчас, то не спросит, скорее всего, уже никогда.
Аэри наконец закончила обматывать рану импровизированными бинтами и с облегчением сказала:
- Все. Что могла, сделала. Береги руку.
- Аэри?
Резкий лунный свет красиво освещал ее лицо, по длинным волнистым волосам бегали нахальные золотистые искорки. Даже ее зеленые паникерские глаза в тот момент совсем не раздражали Легато. На этот раз она была похожа… да нет, ни на Паникера, ни на Хозяина. Она была совершенно особенной.
- Да?..
…Белый потолок.
Легато некоторое время тихо лежал, не двигаясь, и смотрел на него, привыкая к мысли, что очередное путешествие закончилось. Но стоило только ему пошевелиться, как он тут же почувствовал острую боль в правой руке. Что же – появилась великолепная возможность выяснить, чем же на самом деле являются его сны. Если рана есть, значит, это все происходило на самом деле, если нет – ему всего лишь снятся пусть красивые, но сны.
Никакой раны на руке не было.
Легато встал, внимательно осмотрел свой плащ – естественно, он не нашел на нем ни малейших следов крови, не говоря уже о дыре от укуса. Но рука побаливала, хотя и не так сильно, как в первые минуты после пробуждения.
Ни к какому выводу Легато так и не пришел.

В реакторный зал легкой походкой вошел Хозяин, и Легато тут же встал, отложив в сторону книгу. Хозяин неторопливо прошествовал к реактору, полюбовался на Аэри, заключенную в нем, минут пять, на приборы, и наконец спросил:
- Как она?
Хотя мог бы и не спрашивать. Всю нужную ему информацию он уже узнал, поглядев на пульт управления. Но раз вопрос был задан, значит, следовало ответить.
- Без изменений.
Было самое время, чтобы рассказать ему о странных снах и обмене воспоминаниями, но слова не лезли наружу, будто какая-то преграда перекрыла им путь. И Легато промолчал, опустив глаза в пол. Хозяин повернулся и пристально посмотрел на него проницательными светло-голубыми глазами. Это длилось секунд десять, не дольше, но за это время Легато успел ощутить и понять, что Найвз “сканирует” его с ног до головы.
*Сейчас он поймет, что я что-то от него умалчиваю.*
Но Хозяин удовлетворенно улыбнулся то ли верности Легато, то ли состоянию Аэри, то ли своим мыслям, кивнул и вышел из зала так же тихо и легко, как и вошел.
Легато никогда и ничего от него не скрывал, никогда не лгал. Во-первых, в этом не было необходимости, а, во-вторых, потому что это было бессмысленно. Хозяин знал, когда ему лгут, что-то недоговаривают, льстят – словом, говорят не то, что на уме.
Почему же сейчас он ничего не заметил? Или только сделал вид, что не заметил, хотя сам знает все с самого начала?..

Сон пятьдесят девятый.
Перед ними, куда хватало глаз, была одна вода – черная, страшная. Отражение полной довольной луны разбивалось на множество маленьких острых осколков, плясавших по поверхности озера, казавшегося бесконечным: противоположных берегов в темноте не было видно. Впрочем, луна давала достаточно света для того, чтобы видеть средних размеров паучка, деловито бегущего по своим паучьим делам по освещенной стороне поваленного дерева, на котором сидели Аэри и Легато.
Одно быстрое небрежное движение рукой – и паучок оказался сброшен на землю, где и завершилась его и без того короткая жизнь под подошвой тяжелого ботинка.
- Объясни мне, пожалуйста, зачем ты это сделал?
Легато повернул голову и непонимающе поглядел на Аэри.
- Потому что пауки убивают бабочек.
- Ты так любишь бабочек, что готов мстить за них первому попавшемуся пауку? Но это же бессмысленно.
- Они убивают красоту. Они убивают бабочек потому, что завидуют им. Боятся. Они не в состоянии понять своим жалким умишком, что ничтожны по сравнению с ними.
До девушки не сразу дошло, что Легато говорит уже метафорически – не о насекомых, а о людях.
- Подожди. В прошлый раз мы решили, что бандиты – пауки, а обыватели – мухи. Откуда вдруг взялись бабочки?
- Бабочка – это ты.
Такого поворота Аэри совершенно не ожидала и растерялась, не зная, как воспринять его слова. Как комплимент? Странный комплимент вышел, в таком случае…
- Бабочки – Растения. Пауки – весь человеческий род. Люди паразитируют на Растениях, пользуясь их энергией. Поэтому человеческая раса должна быть уничтожена.
- Кто тебе это сказал?
- Это очевидно.
От этой простой философии Аэри стало не по себе: она вспомнила, что Найвз говорил ей что-то о пауках и бабочках, но ее тогда больше заботило, где она очутилась и что произойдет дальше. Действительно, вроде бы все логично: бабочки красивы...а пауки питаются ими и живут за счет них… Следовательно, необходимо убить всех пауков, чтобы жили бабочки…
- А самого себя ты кем считаешь, позволь спросить? – не без ехидства спросила Аэри. Впрочем, она уже догадывалась, что услышит в ответ.
- Я – всего лишь человек. Одно из бесполезных существ, от которых надо очистить мир, чтобы в нем могли жить Растения. И я сам буду жить только до тех пор, пока не буду уверен в том, что уничтожение человечества неизбежно. Ты родилась человеком, частично обладающим способностями Растений, но скоро станешь Растением полностью, как и мой Хозяин.
- Когда я стану Растением?! А меня спросить забыли!
- Тогда ты поймешь, как ничтожны люди, и поблагодаришь моего Хозяина за то, что он сделал для тебя.
- Я… Оох… Ладно, попытаемся подойти к этому с другой стороны. Разве люди и Растения не могут договориться и мирно существовать вместе?
- Разве бабочки могут договориться с пауками? Пауки убивают беззащитных бабочек и питаются ими, и компромисса не существует. Если не уничтожить пауков, они уничтожат бабочек.
Вспомнив Найвза, Аэри хмыкнула. Беззащитная бабочка, как же… Попробуй-ка кто его уничтожь! Во всей этой теории был какой-то изъян, который Аэри пока что не могла ни ухватить за хвост, ни, тем более, оформить в словах и озвучить. Казалось, что отгадка совсем близко, немного призадумайся – и поймешь, но нет…
- Не упрощай ситуацию такими сравнениями, между людьми и насекомыми большая разница! У насекомых одни лишь инстинкты, а у человека есть интеллект. Неужели две разумных расы не могут прийти к согласию?
- Человек только кажется разумным существом. На самом деле он представляет собой просто голую обезьяну и прикрывает инстинкты красивыми словами. Это единственное отличие людей от животных.
Аэри тут же вспомнились концепции Фрейда, и она не могла не признать, что в человеке сохранилось очень много от его животных предков.
- А так ли уж велико превосходство Растений над людьми, как тебе кажется? В чем оно заключается? Не такая уж и большая между нами разница! Насколько я поняла, физическое строение у Ваша и Найвза почти такое же, что и у всех людей, по крайней мере, им нужно есть, пить, спать, ходить в туалет. Что касается их умственного развития, – извини, но до сих пор я не заметила, чтобы кто-нибудь из них достиг особых интеллектуальных высот, хотя я особо и не приглядывалась, - Аэри уже неспособна была говорить спокойно и серьезно и издевалась. – То, что они обладают какими-то способностями, недоступными людям, ничего не значит… Может, Растения ограничены в чем-то другом. А если говорить об их моральном развитии, тут еще можно поспорить…
- Когда ты станешь Растением, ты сама поймешь разницу, - спокойно ответил ей Легато, проигнорировав язвительный тон.
- Не знаю, не знаю, - пробормотала девушка. Стало ясно, что спорить с Легато дальше было бесполезно. Он упорно стоял на своем и, кажется, даже не желал подумать над тем, о чем говорила ему Аэри. - Может, так все и должно быть? Природа мудрее нас. Если она предопределила, что пауки должны питаться бабочками, так и надо?
- В отличие от бабочек, Растения не созданы природой. Они созданы самим человеком, чтобы обеспечивать его растущие потребности в энергии. Человек создал Растения и поработил их, подчинив своим прихотям.
Услышав это, Аэри тут же заинтересовалась, потому что Ваш так и не смог внятно пояснить ей, кто же такие Растения и откуда они появились, но Легато не стал задерживаться на этом и говорил дальше:
- …уничтожить человеческий род, природе станет легче. Люди загрязняют ее, загрязняют Землю. А Растения – органичная часть природы, которая страдает от пренебрежительного отношения к себе людей. Если исчезнут люди, исчезнет раковая опухоль на теле всей планеты, и природа обрадуется этому. Если погибнут Растения, утрата будет невосполнима.
Рассуждения Легато, казавшиеся уверенными, обоснованными и логичными, постепенно запутывали Аэри и сводили с ума.
- Что-то здесь неправильно. Я пока еще не знаю, что именно, но когда пойму – обязательно скажу тебе.
А потом подумала и добавила:
- Согласно примете, пауки несут добрую весть, и убивать их – к несчастью. Я, конечно, в приметы не верю, но все-таки ты это зря сделал.

Сон шестьдесят шестой
Чистая мостовая под их ногами была аккуратно и с любовью выложена каменными темно-бежевыми плитками, небольшие двухэтажные и трехэтажные дома с причудливыми башенками – построены из неизвестного камня. Городок выглядел очень чистенько и уютно, стены увивали зеленые растения, на подоконниках росли ухоженные цветы. В домах явно кто-то жил: в окнах виднелись легкие занавески, которые трепал теплый ветерок, да и вообще чувствовалось чье-то присутствие, хотя улицы были пустынны. Солнце, клонившееся к горизонту, заставляло город выглядеть нереальным, будто он вот-вот испарится и исчезнет в воздухе, окрашивало стены и мостовую в розоватые и нежно-фиолетовые тона.
Раньше Аэри и Легато никогда не оказывались в обитаемом месте. Постояв нерешительно на перекрестке, они наконец выбрали улицу и пошли вниз по ней неторопливым прогулочным шагом, жадно рассматривая здания по обе стороны от нее.
- Что-то ищете? Может быть, вам помочь?
Миниатюрная женщина окликнула их из окна, отодвинув в стороны занавески нежного песочного цвета и улыбаясь путешественникам. Во что она была одета, Аэри так и поняла, так как увидела только шею и плечи, замотанные чем-то вроде большого шарфа-накидки. Слова языка, на котором женщина говорила, не были знакомы, но смысл – понятен. Аэри уже хотела ответить, зная холодность и равнодушие Легато, но тут, к своему удивлению, услышала его голос:
- Да. Скажите, пожалуйста, как называется этот город?
- Город Рассветов и Закатов. Вы ведь путешественники по Мирам, да?
Аэри не была уверена, что понимает, что женщина имеет в виду, но на всякий случай кивнула и улыбнулась, решив, что улыбка поспособствует общению и расположит жительницу этого города к ним. Женщина улыбнулась в ответ:
- Да, конечно. Это видно по вашей своеобразной одежде. В нашем Городе так не одеваются.
Она умудрилась сказать это таким тоном, что слова прозвучали вовсе не обидно.
- А почему здесь никого нет и Город пустой? Где все жители?
- Отчего же пустой… Люди везде. Просто они не хотят мешать вам осматривать город. Приглядитесь внимательнее, и вы увидите прохожих.
Аэри оглянулась и повертела головой, но улицы по-прежнему были пустынны и безлюдны, лишь ветер гулял по мостовой. Она уже собиралась сказать, что никого не видит, но Легато вдруг схватил ее за руку и вцепился в нее.
- Смотри! Смотри…
Девушка в первый раз видела его таким настоящим. Все показное равнодушие, презрение сползли с него, как шелуха, холодная маска, которую он так любил носить, мигом разлетелась вдребезги. И если Аэри раньше приходилось осторожно заглядывать за нее, угадывать истинное настроение Легато по мелким жестам, случайным словам, едва заметным выражениям лица, которые ничего не говорили неспециалисту и которые она, будучи неплохим психологом, умела различать, то теперь рядом с ней стоял истинный человек, тот, кого долгое время пытались уничтожить, задушить, но – так и не сумели, потому что он оказался все-таки сильнее.
И тогда она действительно стала видеть очертания фигур, неясные, смутные, призрачные силуэты, казалось, плавно скользящие над мостовой. Ее ухо уловило голоса, разговоры, смех, но слышно было плохо, как сквозь толщу воды. Легато сжал ее руку еще сильнее, но Аэри промолчала, увидев выражение его лица: на нем можно было прочесть и счастье, и надежду, и страх, и боль одновременно.
- Легато? – мягко позвала она. – Что случилось?
- Смотри!.. – тихо сказал Легато. – Ты ведь видишь их, да?..
Силуэты становились все четче и четче, и стало понятно, что это люди из плоти и крови. До них можно дотронуться, ощутить ткань их странных одежд, можно остановить их и заговорить, и они ответят, потому что они – люди, а не бесплотные призраки.
- Прошу прощения, - обратилась Аэри к женщине, все еще сидящей у окна. – Где-нибудь поблизости можно найти какую-нибудь скамеечку?
- Дальше по дороге находится маленькое, но уютное кафе, оттуда открывается замечательный вид на озеро и долину под городом. А еще дальше и правее – Парк Фонтанов и Радуг, он открыт круглые сутки. Спросите прохожих, они укажут путь точнее.
- Спасибо, - крикнула Аэри в ответ и направилась в сторону, указанную женщиной, ведя за собой Легато. Он не сопротивлялся, просто шел следом, даже не пытаясь вырвать у нее руку, и вид у него был отсутствующий. Кажется, ему было все равно, что происходит: подобное состояние бывает у людей, когда у них из-под ног выбивают почву одним точным и безжалостным ударом. Аэри великолепно знала, насколько это опасно: в таком случае необходимо как можно быстрее вывести человека из ступора, расшевелить его.
Невдалеке наконец показались столики под открытым небом, и Аэри усадила Легато за один из них, сама присев рядом. Мужчина сидел, опустив голову вниз, и вряд ли понимал, что происходит.
- Легато… Что случилось?… Эй, ты меня вообще слышишь?
- Я видел этот Город…
Аэри промолчала, боясь ляпнуть что-нибудь не то: тогда он снова закроется в своей раковине, и вытащить его будет уже намного сложнее.
- Я видел его… Много раз. В своих снах. Обрывками. Огрызками. Видел и думал, как мне хотелось бы сюда попасть… Но я мечтал об этом и понимал, что этого никогда не будет. Я здесь чужой. А теперь… я не знаю, - он внезапно повернулся к Аэри. - Это не сон. Скажи мне, все это ведь происходит на самом деле, а не во сне, правда?
Налетел легкий теплый ветерок и взъерошил их волосы, блики на воде слепили глаза. Аэри потянулась и взяла Легато за руку, и наконец поняла, что руки у него теплые, а вовсе не холодные как лед, как ей когда-то казалось.
Ветер, гладящий по лицу. Пляшущие блики. Прикосновение. Это слишком реально. Это не могло быть сном.
- Конечно, - серьезно ответила Аэри. – На самом деле. Разве могут такие вещи происходить во сне?
- Странно. Раньше я думал, что только во сне они и способны происходить.
- Нет, - твердо заверила его девушка. – Самые лучшие вещи всегда происходят в реальной жизни.
Впрочем, по ее мнению, худшие вещи тоже происходили в реальной жизни, но об этом она решила не говорить.
И Легато улыбнулся – нерешительно, но искренне. Аэри первый раз увидела, как красиво он улыбается. Ей нравились улыбки людей, но в улыбку Легато она влюбилась с первого взгляда. И тоже улыбнулась. Кому-то, наверное, это показалось бы глупым, но разве может быть глупым то, что делается искренне?
- Вам чего-нибудь принести?
Хозяин кафе, обаятельный мужчина лет пятидесяти, вежливо остановился невдалеке и ждал терпеливо заказа.
- Извините, - виновато сказала Аэри. – Но у нас нет денег.
- Ничего, - улыбнулся хозяин. – Вы такая красивая пара… Я могу позволить себе покормить двух влюбленных бесплатно. Хотите, например, мороженого? У меня самое лучшее мороженое в городе!
- Да, - хором ответили Легато и Аэри. Странно, но против “влюбленных” они оба возражать не стали. Возможно, потому, что им не хотелось разочаровывать владельца кафе, а может, еще почему…
- Сейчас принесу, подождите немного.
С этими словами хозяин скрылся в кафе, а девушка вдруг обнаружила, что все еще держит за руку Легато, а тот не протестует. Аэри как можно тише и незаметней отняла свою руку, но та еще долго хранила чужое тепло и воспоминание о прикосновении.
- Надеюсь, Вам нравится наш Город, - с чувством гордости за свою родину произнес владелец кафе, возвращаясь с подносом. – Может быть, когда Вам надоест путешествовать по мирам… или когда Вы захотите завести свой дом… Вы вспомните про наш Город и поселитесь в нем. Мы всегда рады приветствовать новых жителей.
Хозяин удалился, пряча ласковую задорную улыбку в светлых раскосых глазах (1), а они ели мороженое, которое действительно оказалось самым вкусным, что они пробовали за всю свою жизнь. А может быть, мороженое было самое обычное, но атмосфера этого замечательного Города, рождающийся перед их глазами закат и розовевшее озеро далеко внизу придавали всему, даже жизни, необычный, волшебный вкус чуда.
- Правда, жизнь хороша? – спросила Аэри, откидываясь на спинку сиденья. Ее вопрос был скорее риторическим, но Легато все же ответил:
- Эта жизнь – да… А та…
Аэри не понадобилось объяснять, что он имел в виду под “той жизнью”.
- Во-первых, это Город мы видим впервые. Мы здесь гости, и поэтому нам кажется, что все здесь так замечательно. Я думаю, у жителей есть свои проблемы. Есть глупые, есть наглые, есть грубые. Они иногда не понимают друг друга и ссорятся. А, во-вторых, неужели на нашей родной планете все настолько уж плохо? Были там и свои маленькие чудеса, маленькие радости жизни, да только не все их видят, это ведь тоже нужно уметь. Хотя, после того, что ты мне показал в своих снах, не знаю, смогу ли я жить так, как прежде…
- Вот в этом все и дело. Я двадцать лет подряд видел во сне эти места – обрывками, разрозненными картинами, но и тогда мне было плохо, когда я просыпался и понимал, что сон никогда не станет реальностью. А с тех пор, что мы с тобой гуляем по моим снам, мне стало еще больнее просыпаться. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел жить? Потому что жизнь – ничто по сравнению с тем, что мне снится…
- Легато? Ты можешь пообещать мне одну вещь?
- Какую?
- Пообещай, что, если я когда-нибудь проснусь в реальном мире… когда я проснусь в реальном мире… Не вздумай умирать до тех пор, пока мы с тобой не встретимся и не поговорим, ладно?..
Легато снова улыбнулся и повел плечами:
- Хорошо, обещаю.
- Кстати, мне интересно, что он имел ввиду под путешествием по мирам… Что он о нас знает? Надо бы спросить…
- Мрря! – веско высказался маленький черный кот, сидевший на соседнем столике, внося свою посильную лепту в разговор. Странно, но еще минуту назад его там не было.
- Мистер… Мистофель? – нерешительно позвала Аэри.
- Мяяррв! – кот ловко уклонился от ее протянутой руки, спрыгнул на мостовую и, с достоинством прошествовав под столом, остановился рядом с Легато, глядя не него большими жадными глазами.
- Мрряаа! – Мистофель повилял хвостом и одним точно рассчитанным прыжком взлетел на колени Легато.
…Белый потолок.
Легато не сразу понял, что произошло и где он; сел на кровати, пытаясь привести мысли в порядок.
- Мяяяаарв!
Рядом с кроватью сидел маленький кот с хитрым выражением на морде, черный от кончиков ушей до кончика хвоста, и плотоядно осматривал его ногу. Легато, в свою очередь, с удивлением осматривал животное, не в силах вспомнить, откуда оно здесь взялось.
Мистер Мистофель с наслаждением вцепился в незащищенную лодыжку Легато. Было не сколько больно, столько обидно и неожиданно. Кот, разумеется, тут же поплатился за свою подлую выходку. Мужчина зашипел и отодрал животное за шкирку, что тому, естественно, в высшей степени не понравилось: он умудрился извернуться в воздухе и полоснуть Легато острыми когтями по руке.
По залу от реактора прокатилась волна знакомой энергии, низшие растения во вспомогательных реакторах оживились, и их лепестки начали трепетать, пульты управления тревожно подмигивали разноцветными лампочками, гудение во много раз усилилось.
Аэри просыпалась.

Примечания:
1. Простите, но эта глава навеяна Фраем. Ничего удивительного, что Город Рассветов и Закатов чем-то напоминает Ехо, а владелец кафе – сэра Джуффина (помните, в первой книге он грозился, что уйдет на пенсию и откроет свой трактир?). Может быть, Легато и Аэри действительно оказались в Ехо, может, нет… Решайте сами.
Shady DarkStar вне форума   Ответить с цитированием
Реклама на форуме
Ответ


Здесь присутствуют: 1 (пользователей - 0 , гостей - 1)
 
Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете прикреплять файлы
Вы не можете редактировать сообщения

BB-коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Выкл.
HTML код Выкл.
Быстрый переход


Часовой пояс GMT +3, время: 11:14.



реклама:

Copyright (c) 2001-2015 by проект Мир японской анимации (anime.ua). Администрирование и руководство сайтом, часть содержания - Mr Mingan. Дизайн - by fafhrd.
Администрация сайта не несет ответственности за достоверность информации, опубликованной в рекламных и баннерных объявлениях.
Мнение администрации сайта может не совпадать с мнением авторов сообщений в форуме



MyAnimeTop - рейтинг сайтов по аниме, манге и хентаю Rambler's Top100